Планшеты

Большой или маленький? Я не могу, блин, решить! С одной стороны, ну зачем мне переплачивать, если я по серьезному не рисую (да и некоторые умудряются по серьезному на маленьких рисовать), а с другой - я привык на M рисовать (тогда это еще было А4), а вдруг на S мне будет тесно? И между тем и этим - 3 куска разницы...

@музыка: viper.fox

@настроение: х___Х

@темы: Минусы бытового героизма, Долбоебизм не лечится

---

Крылья из нот

Этот трек делает меня счастливым и легким. Как у него это выходит?

@музыка: viper.fox - Atlantis

@темы: My own jukebox

---

Что это за пейринг, я так и не узнал, значит это просто я х)

@настроение: -___-"

@темы: My own jukebox

---

The truth is...

03.08.2012 в 13:56

Пишет  розовый пони:

Вот так вот

03.08.2012 в 12:17

Пишет  torticolis:

Проблема не в том, что в России пять процентов геев, а в том, что девяносто пять — пидорасов (с) Дмитрий Губин, русский журналист.

@темы: Бестолковый водевиль, Право дисклеймера

---

Муза. Инструкция по применению

Просто замечательная, короткая ммм... статья по применению вашей Музы (или Муза - они существуют, Стивен Кинг не мог соврать х)), эффективному и приятному. Всем графоманам и хорошим писателям - читать и запоминать:
я ссылка, которая ведет на статью на ЛитАкадемию

@настроение: ятипаписательномедленный

@темы: Право дисклеймера

---

Приди-приди, вдохновение! Картинка же ж просто не в бровь, а в глаз

@музыка: Slipknot - Wait and bleed

@настроение: утреннее, не Нескафе вершн

@темы: HULK SLASH!, MMMartinsson

---

Говорите с родителями

Нет, правда. Говорите. Вы узнаете много интересного х) И вообще, и о родителях. Поговорил с мамой за пивом по приезду домой:

1. Моя мама тащится по Хиддлсу просто мама не горюй! По его, цитирую, "дьявольской харизме и улыбке" и прилизанным в роли Локи волосам, ну и вообще... *к счастью, признает мою нежную любовь к его же кудряшкам* И - ура! - она тоже не считает его ни разу женственным, вот просто ни разу и честно призналась, что сие ее любимый тип мужчин х)

2. В нашем маленьком, занюханном, всеми богами забытом городке в 90х был очень мощный сегмент мафии О_О The more you know просто какое-то...

@музыка: One way ticket

@настроение: хоум, свит хоум

---

Одному принцу

Гы, я нашел на одной ролевой стихотворение, которое я писал, когда был "маааааленький" (с) xD Оно даже неплохо для 1) человека, который тогда был еще без мозга и вообще туп; 2) в принципе для меня, который ни разу не умеет писать стихи х) Хотя, конечно, не складно. Но бло, пусть здесь повисит, а то я ж потеряю потом - о чем тогда вспоминать буду, когда совсем скоро состарюсь?

Одному принцу

Ум живой и мертвая хватка -
Ты покоритель небесных вершин.
Помысел твой - слепая загадка,
Кровавая смерть, что стоит за спиной.

Бесцельные дни, что во лжи прожигают
Юнцы, что старее тебя лишь на день,
Саги героев в ночи распевают,
Хотя и героями не были все.

Презрение к ним для тебя - это бремя,
Ровно как ненависть в желтых глазах,
Что порождает раздорное семя,
Грызущее гордость в волчьих сердцах.

Однажды предатель и трижды изгнанник,
У них для тебя дорог больше нет,
Но чего без дороги стоил бы странник,
Пусть и на плахе видевший свет.

Вершины рассыпались вмиг, будто горы
Того, что когда-то ты пообещал,
И так ли желанен ветер свободы
Для того, кто себя на века потерял?

Ты все еще бог, но культ твой потерян -
Его ведь ты тоже когда-то отверг.
Теперь пред тобою открытое небо,
Хоть очень непросто продолжить свой бег.

@музыка: Blind Guardian

@темы: Not a fanfic

---

Public announcement

ФБ? Не, не слышал. И вообще, я в противомировом танке, от которого потерял ключ. Надолго. Возможно даже навсегда

@музыка: Green Day - Warning

@настроение: -_-

@темы: mr O'Phail

---

ОSТ на Старк/Магнус

Первую - Старку, однозначно х) Потому что примерно так и было

Текст песни

It always seemed that I was sorry for the things that I did
But never did a thing about it 'til I let you in
It's kinda funny about the time that I was falling apart
You came and put me back together, now

'Cause what I want and what I need
Has now become the same thing
You've been offering as days go by
I've finally become what you want me to be

I still remember all the stupid things that I've said and done
But still, you stuck around with me when all your friends said, "Run"
Givin' me a name, I found myself inside all the flames
Becoming everything for you again

'Cause what I want and what I need
Has now become the same thing
You've been offering as days go by
I've finally become what you want me to be

Don't tell me you saw it all along
God help me, I never knew it alone
Guess I was wrong

What I want and what I need
Has now become the same thing
You've been offering as days go by
I've finally become what you want me to be

And what I need
Has now become the same thing
You've been offering, you've taken me
And shaped me to become what you want me to be, yeah

А вторая песня заедала у Магнуса все две недели, которые пришлось провести в Швеции, чтобы закончить все дела перед переездом, а потом еще две - видимо, от счастья х)

Текст песни

It was a dusty old night and I'm the first to admit it
I'm sure I upset someone but my memory has chosen to omit it
A tiny voice telling me I really should cool it
Chewing my face off talking absolute rubbish
The first line hit me like a kick in the face
I thought "I'd better have another one just in case"
Next thing i knew, my heart was under attack
I bought a one way ticket to hell...and back

One way ticket to hell and back
Bought a one way ticket to hell and back
One way ticket to hell and back
Bought a one way ticket to hell...

I've always tried to keep my vices under wraps
But a coach-load of mutes would appear talkative chaps
If they had seen fit to join me for a couple of hits
Now my septum is in tatters and I've still got the runs
Burned for a moment, then it kicked like a mule
The strangers I recruited thought it was rocket fuel
Several massive choking lines of glorius gack
I bought a one way ticket to hell...and back

One way ticket to hell and back
Bought a one way ticket to hell and back
One way ticket to hell and back
Bought a one way ticket to hell...

Stick it up your f***ing nose!

Holding court, repeating myself, each repetition slightly louder
Pausing just long enough to snort the white powder
The wheels came off but I'm still on track
I bought a one way ticket to hell...and back

One way ticket to hell and back
Bought a one way ticket to hell and back
One way ticket to hell and back
Bought a one way ticket to hell...
One way ticket to hell and back
Bought a one way ticket to hell and back
One way ticket to hell and back
Bought a one way ticket to hell...

Но мы не обращаем внимания на комментарии, дорогие ПЧ, потому что фанфика еще нет, а это "финалки" XD

@музыка: болтология

@настроение: охрадикулитспинатупежх___х

@темы: My own jukebox, Старкости, MMMartinsson

---

АО3

Бло... Мне-таки пришел инвайт на Archive of our own. И всего один вопрос напрашивается к Великому Дао: ЗАЧЕМ?

@темы: Долбоебизм не лечится, mr O'Phail

---

О Магнусе Мартинссоне и не только

Кое-какие цитаты похерены, потому что... ну там есть комментарий, если кто-то будет читать. А вообще лучше комментарии и заметки в оффтопике не читать, ибо автор неадекватен и блуждает в своих мыслях и построениях XD

------------------------------------
------------------------------------
------«Белая львица»------
------------------------------------
------------------------------------

Ждать, пока Мартинссон ответит, пришлось долго. Небось кофе распивает, думал Валландер, и болтает с дорожными полицейскими, они проводят в эти выходные масштабную проверку уличного движения и сейчас наверняка сделали перерыв.

По молодости лет Мартинссон, который входил в группу Валландера, иной раз бывал небрежен и импульсивен. Но все же Валландеру нравилось работать с ним, не в последнюю очередь потому, что парень нередко выказывал изрядную проницательность. Когда Мартинссон и криминалист наконец ушли, Валландер кое-как привел в порядок дверь.

Дело происходит за 5-7 лет до "Стены", Мартинссону немного за 30, Сведберг еще жив

Валландер удовлетворенно кивнул. Кто-кто, а Мартинссон умел организовать поисковую операцию.

-Вставить много цитат- Мартинссон часто тусил и работал в паре со Сведбергом, нааааааайс - фичочек-то простаивает...

— Мартинссон поможет мне сформулировать информацию для прессы. Думаю, в редакциях это наделает шуму.
— Лучше пусть этим займется Сведберг, — сказал Мартинссон. — Мне надо обзвонить двадцать пять тысяч шведских врачей. Плюс бесконечное количество поликлиник и травмопунктов. Чертова уйма времени уйдет.

Ну потому что он все еще чертова телефонистка XD

— Теперь я понимаю, каково тебе после встреч с журналистами. — Мартинссон рухнул в кресло. — Не спросили разве только о цвете ее нижнего белья.
Валландер так и взвился:
— Вот этого не надо!
Мартинссон виновато развел руками.

— Опыта у меня, понятно, куда меньше, чем у тебя, Курт. Но признаться, перед этой неразберихой просто руки опускаются. Сперва мы ищем убийцу женщины. Но чем глубже копаем, тем непонятнее становится, почему ее убили. В конце концов создается впечатление, что ее смерть — событие на периферии чего-то совсем другого, много большего. Я всю неделю плохо спал. А это не в моих привычках.

Мартинссон выполнял важные поручения в народной партии, в будущем надеялся войти в общинное самоуправление и как раз читал скучные политические отчеты, присланные партией. Поэтому он быстро надел куртку и тоже вышел на улицу. Петерс рассказал, что произошло на дороге.

Вот про политику в "Стене"

В тот же миг дверь отворилась, вошел Мартинссон. Увидев Валландера, он вздрогнул от неожиданности:
— Ой, извини! Я думал, тебя нет. Хотел посмотреть, не здесь ли я оставил шапку.
— Шапку? В середине мая?
— Кажется, я заболеваю, — сказал Мартинссон. — Шапка была при мне, когда мы тут сидели вчера.
Валландер напрочь забыл, была ли у Мартинссона шапка, когда накануне они со Сведбергом сидели здесь, обсуждая последние события в расследовании и пока что безрезультатные розыски Коноваленко.
— Погляди на полу под столом.
Мартинссон нагнулся, а он быстро сунул паспорт в карман.
— Нету, — сказал Мартинссон. — Вечно я теряю шапки.
— Спроси у уборщицы, — посоветовал Валландер.
Мартинссон шагнул было к двери, но опять остановился.

— Если вы следуете инструкции, то мы со Сведбергом — здравому смыслу, — сердито буркнул Мартинссон и отошел. Бьёрк окликнул его, подзывая к себе. Но Сведберг и Мартинссон сели в полицейскую машину и поехали прочь, сделав знак Нурену и Петерсу следовать за ними на патрульной машине.

— Представьте себе газетные шапки. «Обезумевший комиссар шведской полиции! Секретное оружие шведской полиции в погоне за убийцей полицейского!»
— Шапка должна быть короткой, — отрезал Сведберг.

XDDD

Лишнее напоминание - инспектор и комиссар

— Вас примет инспектор Мартинссон. — Женщина указала Тане, куда пройти: налево, третья дверь.
Таня постучала и вошла в кабинет, где царил сущий хаос. Мужчина за столом выглядел утомленным и загнанным. На столе горы бумаг. Встретил он ее с плохо скрытой досадой, но предложил сесть и полез в ящик за бланком.

— Что сказать Мартинссону?
— Насчет того, чтобы взять дом моего отца под охрану, ты додумался сам, — сказал Валландер. — Убеждай их любыми способами.
— Ты по-прежнему не хочешь, чтобы я говорил Мартинссону?
— Ты знаешь, где я, и этого достаточно.

Хм-хм-хм, обстоятельство, но...
Перед следующей частью прошло полтора года, Курт убивается из-за того, что пристрелил мужа Тани на поле

-------------------------------------------
-------------------------------------------
«Человек, который улыбался»
-------------------------------------------
-------------------------------------------

С момента событий в "Белой львице" прошло 1,5-2 года

«Почему не сказать как есть? – подумал он. – Да, Мартинссон очень хороший следователь, он изобретателен и энергичен, но часто небрежен»

Он довольно долго сидел, не двигаясь.
Потом встал, открыл записную книжку и набрал уже почти забытый номер. Он знал, что тот, кому он звонит, встает рано.
– Мартинссон!
Валландер с трудом поборол желание бросить трубку.
– Это Курт, – тихо сказал он. – Я тебя не разбудил?
Мартинссон ответил не сразу.
– Это и правда ты? – сказал он наконец. – Никак не ожидал.
– Ясное дело, – сказал Валландер. – Я хочу тебя кое о чем спросить.
– Не может быть, чтобы ты решил уйти.
– Так и есть. Но я звоню по другому поводу. Скажи, что случилось с адвокатом Стеном Торстенссоном?
– А ты разве не знаешь?
– Я вернулся в Истад вчера вечером. Конечно, не знаю. Я ничего не знаю.
Мартинссон замялся:
– Его убили.
Валландер поймал себя на том, что не удивился. Прочитав объявление, он сразу понял, что Стен Торстенссон умер не от внезапной болезни.
– Во вторник вечером его застрелили в конторе. Понять ничего нельзя. Ужасная трагедия. Отец погиб несколько недель назад в автокатастрофе. Ты этого тоже не знал?
– Нет, – соврал Валландер.
– Выходи на работу, – сказал Мартинссон. – Нам без тебя будет трудно с этим делом. И с другими тоже.
– Нет. Я уже решил. Объясню, когда увидимся. Истад маленький город, рано или поздно встретимся.
И быстро повесил трубку, потому что, сказав это, он понял, что все изменилось.

Валландер машинально сел на свое обычное место, слева от Бьорка. Рядом с ним стул пустовал, словно никто не хотел сидеть рядом с бывшим товарищем по работе. Напротив сидел Мартинссон и звучно сморкался. Валландер попробовал вспомнить хотя бы один день, когда у Мартинссона не было насморка. Рядом с Мартинссоном сидел, покачиваясь на стуле, Сведберг и глубокомысленно почесывал ручкой лысину.

Все было бы как всегда, если бы не женщина в джинсах и голубой блузке на противоположном конце стола. Он никогда с ней не встречался, хотя и знал, кто она и как ее зовут. Два года назад начались разговоры об укреплении следственной группы истадской полиции, и тогда впервые прозвучало имя Анн Бритт Хёглунд. Она была молода, всего три года как окончила Высшую полицейскую школу, но уже обратила на себя внимание. По окончании она, одна из двух, была отмечена премией за образцовую учебу, ее ставили всем в пример. Она была родом из Сварте, но выросла под Стокгольмом. У нее было много предложений из разных округов, но она предпочла вернуться в родные края.

Первое появление такое первое... Хм

Он вошел в свой кабинет и почувствовал, что вспотел. Снял пиджак и сорочку и начал вытирать пот занавеской. В ту же секунду дверь без стука открылась и вошел Мартинссон. Увидев полуголого Валландера, он вздрогнул от неожиданности.
– Материалы по автокатастрофе, – сказал он. – Я забыл, что здесь уже не Ханссон.
– Я, наверное, старомоден, – сказал Валландер, – но, пожалуйста, стучи, прежде чем войти.
Мартинссон положил папку на стол и исчез.

О как с многим приходится мириться ради любви XD

– Стикгатан, двадцать шесть, – сказал Валландер. – За гостиницей «Континенталь». Я там иногда ставлю машину.
– По-моему, там нет парковки, – заметил Мартинссон.



– Должен же я как-то вас догнать, – ответил Валландер и заметил, что он чуть ли не просит прощения за то, что поехал к Никлассону – словно этим он выразил недоверие Мартинссону, подверг сомнению его способность грамотно провести даже такое простое расследование, как дело об аварии. Впрочем, так оно и было, но сейчас это уже не важно.

– Машину надо осмотреть еще раз, – сказал Мартинссон. – Криминалисты наверняка удивятся, когда получат грязную ножку от венского стула. Ничем помочь не можем – пусть удивляются.

Они разошлись по машинам. Анн Бритт Хёглунд остановилась в нерешительности.
– Могу я поехать с тобой? – спросила она. – У Мартинссона везде детские стульчики, а у Бьорка машина набита рыболовными принадлежностями.

На месте был только Мартинссон – тот всегда являлся на службу очень рано. Валландер объяснил, где он, и сказал, что будет часа через два.

В ту же секунду он вспомнил, что Свен Нюберг когда-то служил в шведском отделении Организации Объединённых Наций за рубежом.

Он взял конверт и вышел. Мартинссон со Сведбергом выскочили за ним.
– Будет скандал, – предупредил Мартинссон, когда они вышли из подъезда. Валландеру показалось, что эта мысль доставляет Мартинссону удовольствие.

Еще Валландер думал, что все, что он о ней слышал, по-видимому, соответствует истине. Она напоминала ему Мартинссона в первый год после окончания Школы полиции. Он приехал работать в Истад, и поначалу все к нему настороженно присматривались. Сегодня он – один из лучших следователей.

Мартинссон с присущим ему профессиональным цинизмом заявил как-то:
– Курту нужно было настоящее убийство. Не такое, когда кто-то кого-то зарезал в состоянии аффекта, нет, настоящее убийство. Рецепт его лекарства очень прост: два мертвых адвоката, мина в саду, азиатская бомба в бензобаке – и порядок, Валландер ожил.
И, похоже, никто не сомневался, что так оно и есть.

– Почему ты решила стать полицейским, а не священником? – спросил он, глядя на ее лицо, слабо освещенное дисплеем радиотелефона.
– Потому что меня изнасиловали, – сказала она. – Вся моя жизнь после этого переменилась. Я ни о чем больше не хотела думать, только об одном: я буду полицейским.

О.О

------------------------------------
------------------------------------
------«На шаг позади»------
------------------------------------
------------------------------------

Прошло 2 года со смерти отца Курта, вероятно, это было в Пятой женщине

У его сотрудника Мартинссона был прицеп, и они в несколько рейсов отвезли оставшийся хлам на свалку под Хедескугой.

Мартинссон ответил не сразу.
– Не знаю почему, – сказал он задумчиво, – но у меня ощущение, что в том, что она говорит, что-то есть. Может быть. Не знаю.
Валландер насторожился. За эти годы он понял, что к догадкам Мартинссона надо относиться серьезно. Обычно он оказывался прав.

Он поднялся и пошел в комнату для совещаний. Мартинссон уже был там – свежепостриженный, загорелый. Валландер вспомнил, как два года назад Мартинссон чуть не бросил службу. Его дочку поколотили в школе – из-за того, что ее отец полицейский. Но Мартинссон все же остался. Для Валландера Мартинссон все еще был юношей, новичком, хотя, подумав, он с удивлением сообразил, что все остальные пришли уже после Мартинссона.

– А может быть, Сведберг, как и я, – сказал Валландер в дверях, – взял выходной в счет отпуска.
– Он уже отгулял отпуск, – уверенно заявил Мартинссон. – Полностью, ни одного дня не осталось.
Валландер поглядел на него с удивлением:
– А ты откуда знаешь? Сведберг, по-моему, не особенно склонен к откровенности.
– Я как-то попросил его выйти на неделю вместо меня. Он отказался – сказал, что решил взять отпуск целиком. Первый раз в жизни.

Через десять минут рядом с ним затормозила машина Мартинссона. Валландер заметил, что Мартинссон надел пиджак прямо на пижаму.
Они, стараясь ступать тихо, словно на вражеской территории, вошли в темную прихожую – он впереди, Мартинссон чуть сзади. Из-за закрытой двери в гостиную пробивался свет. Валландер слышал за спиной тяжелое дыхание Мартинссона. Он открыл дверь и отпрянул, так что чуть не сшиб Мартинссона. Тот перегнулся и тоже заглянул в комнату.
Валландеру показалось, что Мартинссон застонал. Этого ему никогда не забыть. Как Мартинссон стонал, словно больной ребенок, глядя на то немыслимое, что предстало их глазам.
Сведберг лежал на полу гостиной, с ногой, переброшенной через опрокинутый стул, – в странной позе, как будто у него вдруг не стало позвоночника.
Валландер стоял в дверях, окаменев от ужаса. Это был Сведберг. И он был мертв. Человека, с которым он проработал много лет, больше нет. Его странно перекрученный труп лежит перед ним на полу. Он никогда не сядет на свое обычное место, на длинной стороне стола, не будет почесывать лысину карандашом.
Впрочем, теперь у Сведберга не было лысины. Половина черепа была снесена.
Чуть поодаль лежала охотничья двухстволка. Брызги крови были повсюду, даже на стене в нескольких метрах от упавшего стула.
Валландер стоял неподвижно, с колотящимся сердцем. Он знал, что эта картина никогда не исчезнет из его памяти. Мертвый Сведберг, его изуродованная голова, опрокинутый стул и ружье на красном ковре с голубым кантом.
Вдруг пришла в голову идиотская мысль – теперь Сведберга не будет мучить его паническая боязнь ос.
– Что произошло? – срывающимся голосом спросил Мартинссон.
Валландеру показалось, что Мартинссон вот-вот заплачет. Сам он словно бы не до конца осознавал происшедшее. Сведберг погиб? Это невероятно, этого не может быть. Сорокалетний полицейский, почему он должен погибнуть? Он должен сегодня сидеть на оперативке. Сведберг с его лысиной, боязнью ос, с привычкой в одиночестве ходить в сауну по пятницам.
Тот, кто лежит на полу, не может быть Сведбергом. Это кто-то другой, похожий на Сведберга.
Валландер инстинктивно посмотрел на часы. Десять минут третьего. Они постояли несколько мгновений в дверях и снова вышли в прихожую. Валландер включил бра и увидел, что Мартинссона бьет крупная дрожь. Интересно, как он сам выглядит со стороны.
– Полный наряд, – тихо сказал он.
На столе в прихожей стоял телефон. Но автоответчика тут не было.
Мартинссон кивнул и взялся было за трубку.
– Подожди, – остановил его Валландер. – Надо подумать.
А что было думать? Может быть, он все еще надеялся на чудо? Что Сведберг вдруг встанет у них за спиной и скажет, что все это им только померещилось?
– Ты помнишь номер Лизы Хольгерссон? – спросил он.
У Мартинссона была редкостная способность запоминать адреса и телефонные номера. Их было двое таких – Мартинссон и Сведберг. Теперь остался один Мартинссон.
Мартинссон, заикаясь, пробормотал номер. Лиза Хольгерссон взяла трубку после второго сигнала.

– Попроси разрешения воспользоваться их квартирой, – сказал он. – Сюда лучше бы никому не заходить, а на лестнице тесно.
Мартинссон кивнул. Глаза его покраснели, его бил озноб.

– Ни хрена я не знаю, кроме того, что меня подняли среди ночи и вызвали на Малую Норрегатан. Мартинссон мямлил какую-то чушь, что на него непохоже. Не проснулся, что ли. А в чем дело?

Он дождался шести часов и позвонил Мартинссону – тот вставал очень рано.
– Надеюсь, не разбудил, – сказал Валландер.
– Если бы ты позвонил мне в десять вечера, наверняка разбудил бы. Но не в шесть утра. Я иду в сад – хочу прополоть клумбы.

Да просто ржаки ради х)

А здесь я похерил 3-4 цитаты, потому что вовремя не сохранил. Ну я и мудак -_-

На первой странице красовалось фото женщины, которую, может быть, зовут Луиза. Не останавливаясь, он прочитал заметку.
– Кто этим занимается?
– Мартинссон. Он должен проверять все поступившие сигналы.
– Важно ничего не упустить.
– Мартинссон у нас дотошный.
– Не всегда.

– Позвоним, не откладывая? – поинтересовался Мартинссон.
– Лучше бы съездить, – сказал Валландер. – Ладно, начнем со звонка.
– Звонить надо тебе, – решительно сказал Мартинссон. – Датчане меня не понимают.
– Это ты их не понимаешь, – дружелюбно заметил Валландер. – Поскольку не умеешь слушать как следует.
– Я лучше узнаю, где находится Бернсё, – сказал Мартинссон, – кстати, почему это так важно?
– Хотел бы я знать ответ на этот вопрос. – Валландер уже набирал номер на своем мобильнике.

– Я сегодня ездил туда, в лес, – сказал Валландер, – и мне показалось, что за мной кто-то следит. В темноте, незаметно. Скорее всего, просто воображение разыгралось, но полной уверенности нет. Во всяком случае, я вызвал Эдмундссона с его собакой. Что, если за нами кто-то следит?
– Я точно знаю, что сказал бы Сведберг по этому поводу.
Валландер ошарашенно поглядел на него:
– Сведберг?
– Сведберг иногда рассказывал про своих индейцев. Помню, мы как-то с ним наблюдали за паромным терминалом… это было, по-моему, в восемьдесят восьмом году, ранней весной. Была какая-то афера с контрабандой, если ты помнишь. Сидим мы в машине, и, чтобы не заснуть, Сведберг травил всякие истории про индейцев. Мне запомнилось, как индейцы проверяют, не следит ли кто за ними. Надо остановиться. Надо знать, когда остановиться, спрятаться и подождать того, кто идет по твоему следу.
– И что сказал Сведберг?
– Что нам тоже иногда полезно остановиться и оглянуться.
– И кого мы увидим?
– Того, кто там есть, а быть не должно.
Валландер задумался.
– То есть в нашем случае это означает, что надо организовать наблюдение за домом. На тот предмет, если кому-то взбредет в голову сделать то же, что и мы – порыться в Исиных вещах. Это ты имел в виду?
– Примерно.
– Давай без «примерно». Это или не это?
– Я говорил только о том, что сказал бы Сведберг, – обиделся Мартинссон.
Валландер понял, насколько он устал. Все раздражает. Надо бы извиниться перед Мартинссоном… и там, на тропе, надо было бы поговорить с Анн-Бритт Хёглунд. Но он опять-таки промолчал. Они вернулись в комнату Исы. Парик по-прежнему лежал на письменном столе, рядом с телефоном Валландера. Валландер опустился на колени и заглянул под кровать. Там было пусто. Он встал, и вдруг у него сильно закружилась голова. Он покачнулся и схватился за рукав Мартинссона.
– Ты плохо себя чувствуешь?
– Когда-то я мог не спать несколько ночей подряд – и ничего. А теперь… Сам поймешь в свое время…

Он швырнул трубку с такой силой, что рычаг сломался. Вошедший Мартинссон вздрогнул. Валландер, не глядя на него, растерзал телефонный аппарат и выкинул в корзину для бумаг. Мартинссон с опаской смотрел на него, словно боясь и сам стать жертвой внезапного бешенства, потом махнул рукой и повернулся, чтобы выйти.

Он набрал номер Мартинссона. Тот ответил после второго сигнала – Валландер знал, что Мартинссон всегда держит телефон рядом с постелью.
– Это Курт, – сказал он. – Извини, что разбудил.
– Что случилось?
По голосу было слышно, что Мартинссон еще не проснулся.
– Надо вставать, – сказал Валландер. – Умойся холодной водой. Я перезвоню через три минуты.
Не слушая протестов Мартинссона, он положил трубку и посмотрел на часы. С трудом дождавшись, когда пройдут три минуты, снова набрал номер. Скоро сядет аккумулятор в мобильнике – он, как всегда, забыл взять запасной.
– Слушай внимательно, – сказал он. – Я не могу долго говорить. Батарейка садится. У тебя есть под рукой чем писать?
Мартинссон был теперь бодр и энергичен.

В Шерлоке у Дойля было примерно что-то такое... Вопрос знатокам: откуда он это знал? XD

– Эту квартиру надо прочесать основательно, – сказал он. – И подвал и чердак. Сейчас, я думаю, от меня больше толку в Истаде. А насчет секты надо как можно быстрее выйти на Интерпол и связаться с американцами. Мартинссон будет в восторге от такого поручения.
– Он мечтает быть агентом ФБР в Америке, а не рядовым сыщиком в Истаде.
– Все мы мечтаем, – сказал Валландер, пытаясь защитить Мартинссона, но получилось неуклюже.

Мартинссон вывалил бумаги на стол.
– У бумаг есть фундаментальное свойство – исчезать, – сказал Мартинссон. – Когда везде будут компьютеры, такое станет невозможным.
– Только через мой труп, – буркнул Валландер. Он не особенно доверял компьютерам.
– Программа КСП стартует уже в сентябре, – сказал Мартинссон. – Придется осваивать.
Валландер знал, что КСП означает «компьютеризация следственных процедур», но что за этим стоит, он не имел ни малейшего представления. Утверждали, что путем формализации стандартных процедур у полицейских страны высвободится как минимум полмиллиона рабочих часов. Но Валландер сильно в этом сомневался, представляя, сколько часов того же драгоценного времени уйдет на то, чтобы выучить таких, как он, управляться со всей этой техникой. К тому же он был совершенно уверен, что полиостью никогда ее не освоит.
Он угрюмо посмотрел в корзину – на одной из только что выкинутых им бумаг было крупно написано: «ПРИНДОК».
– ПРИНДОК, – сказал он. – Это имеет отношение к новой системе?
Мартинссон выглядел приятно удивленным.
– Тебе знаком этот термин? Это значит «Средства принуждения и система оперативного документирования».
– Я слышал про это, – сказал Валландер уклончиво.
– Когда придет время, я тебя научу, – сказал Мартинссон. – Это гораздо проще, чем ты думаешь.
Мартинссон ушел и появился минут через пять с бумагами в руках.
– Они лежали на моем столе. А должны были лежать на твоем. Народ все пропускает мимо ушей.

И снова немного Мартинссона-технодрочера х) Вырисовывается новый ОТ3 - Мартинссон/компьютер/Курт XD

Мартинссон подошел к окну. Валландер видел, как ему тяжело. Долго ли он еще выдержит? Когда-то Мартинссон выбрал профессию из высоких побуждений. В те годы служба в полиции казалась молодежи все менее привлекательной. А потом к полицейским и вовсе относились с презрением. Но Мартинссон стоял на своем – каждое общество имеет такую полицию, какую оно заслуживает. И он хотел стать хорошим полицейским. И стал. Но в последнее время Валландер видел, что его мучают сомнения. Он не был уверен, хватит ли коллеге пороха доработать до пенсии, особенно если у него появится выбор.

Ему снова приснился отец. Какие-то неясные картинки детства, запах скипидара. Потом прыжок через несколько десятилетий – поездка в Рим. Внезапно на Испанской лестнице появляется Мартинссон. Валландер точно знает, что это Мартинссон, хотя тот выглядит как маленький ребенок. Валландер окликает его, но Мартинссон его не слышит. Потом – ничего. Пустота. Сон обрывается.

– Сможем обработать фотографию? – спросил он. – Это требует специальных знаний и владения программой.
– Думаю, Мартинссон справится, – сказал Валландер. – Но если у него возникнут малейшие затруднения, могу вас заверить, что он не станет упорствовать и обратится к профессионалам.

Он пошел в кабинет Мартинссона – тот вместе с Анн-Бритт рассматривал портрет на экране компьютера – Луиза с мужской прической. Без парика.
– Я использую программу, разработанную в ФБР, – сказал Мартинссон. – Мы можем примерить тысячи причесок, бород и усов. Даже можно угри добавить.
– Не думаю, чтобы у него были угри, – сказал Валландер. – Самое важное – угадать, что у него под париком.
– Я тут кое-что разузнала, – сказала Анн-Бритт. – Я позвонила мастеру по парикам в Стокгольм и спросила, есть ли какой-то лимитирующий фактор. Иными словами – как много собственных волос можно уместить под париком. Оказалось, что на этот вопрос однозначно ответить невозможно.
– То есть он вполне может иметь пышную шевелюру, – задумчиво заключил Валландер.
– Эта программа много чего умеет, – перебил Мартинссон. – Она может, к примеру, оттопыривать и прижимать уши. Носы сплющивать.

Он подумал, что сейчас они как раз в том составе, в каком бы ему и хотелось работать, – ближайшие сотрудники. Анн-Бритт и Мартинссон. Даже Ханссон не входил в этот его узкий круг.

Щенооочки х)

– Если мне скажут, что и у Брура Сунделиуса аналогичные отклонения, я легко в это поверю, – заметил Мартинссон.
Валландеру не понравилась интонация Мартинссона. В ней угадывалось плохо скрытое презрение.

Ололо, гомофобия? х)

– Так с чего мне начинать? – сказал Мартинссон. – С базы данных? С соседей? С поисков Ларстама?
– Хорошо бы все сразу, – сказал Валландер. – Но если ты нароешь что-то на него, это нам очень поможет. Мы должны узнать о нем все.

Фак слип, Магнус, ну быстро пошел совершать невозможное. С любовью, твой начальник

– Ты хочешь сказать, что за этим стоит еще и любовный треугольник?
– Не за этим, а прямо посередине.

Некоторые фразочки, сотворенные переводчиками от себя ли, от автора ли оказываются-таки весьма забавными и удачными х)

– Я уже искал, – сказал Мартинссон. – Его там, скорее всего, нет.
Когда он успел, с удивлением подумал Валландер. Ответ мог быть только один – Мартинссон соврал, когда сказал, что часок поспал. Он тоже не прилег. А соврал, потому что беспокоился за Валландера.
Валландер не знал, умилиться ему или разозлиться. Решил не подавать вида.

Оу, как трогательно...

В начале восьмого все были на месте. Мартинссон и Анн-Бритт переоделись. Валландер критически их осмотрел – официанты как официанты – и ушел в комнату за стойкой администратора

ohgod

Мальчик был очень похож на отца. Та же застенчивость, что время от времени проглядывала и у Мартинссона.

------------------------------------
------------------------------------
-------«Глухая стена»-------
------------------------------------
------------------------------------

Валландер купил тренировочный комбинезон и кроссовки и начал систематически соершать прогулки. Но когда Мартинссон предложил бегать вместе, наотрез отказался.

Он сходил в кафетерий, налил себе стакан воды и чашку кофе. За одним из столиков сидела шумная компания молодых полицейских, новичков, присланных в Истад за последние несколько лет. Валландер кивнул, поздоровался. Разговор у них шел об учебе в Полицейской академии.

На столе перед ним лежала папка с красной наклейкой, на которой Мартинссон написал: «Чертовски срочно!» Валландер знал, что найдет в папке.

Стук в дверь отвлек его от размышлений. На пороге стояла Анн-Бритт Хёглунд. Как обычно, бледная, усталая. Изменилась она с тех пор, как приехала в Истад, подумал Валландер. Среди однокурсников в Полицейской академии она была одной из лучших и в Истад приехала переполненная энергией и честолюбивыми планами. Силы воли ей по-прежнему не занимать. Но все-таки она изменилась. Бледность в ее лице шла изнутри.

Валландер решительно помотал головой:
- Мартинссон с удовольствием тебя выручит. Вдобавок он занимался политикой. И привык выступать.

Вошел Мартинссон. Он вечно спешил и, как правило, в дверь не стучал. С годами у Валландера все больше крепла уверенность, что Мартинссон хороший полицейский. Но есть у него один изъян: ему хочется заняться чем-нибудь другим. В последние годы он не раз всерьез подумывал уйти из полиции. Особенно после того, как его дочку побили на школьном дворе просто потому, что ее папа работает в полиции. Одного этого оказалось достаточно. Тогда Валландер сумел убедить его остаться. Мартинссон был упрям, а порой выказывал и изрядную проницательность. Правда, упрямство подчас оборачивалось нетерпеливостью, а проницательность пропадала втуне, поскольку основополагающую работу он проделывал небрежно.

Валландер взглянул на Мартинссона едва ли не умоляюще:
- Что вообще происходит?
- Не знаю.
Комиссар заметил, что Мартинссон злится.
- Черт побери, две молоденькие девчонки!
- Да. И похоже, они ничуть не раскаиваются.
Оба замолчали. На миг Валландер почувствовал себя совершенно опустошенным. В конце концов Мартинссон нарушил тягостную тишину:
- Теперь тебе понятно, почему я так часто думаю об уходе из полиции?
Валландер снова ожил:
- А тебе самому понятно, почему так важно не делать этого? - Он встал, подошел к окну. - Как Лундберг?

- Знаешь, вчера вечером, перед сном, мне кое-что пришло в голову. Ты давно был на учебных стрельбах?
Валландер задумался:
- Года два назад.
- Вот и я тоже. А это плохо. Ханссон тренируется самостоятельно. В стрелковом клубе. Как обстоит у Анн-Бритт, я не знаю. Наверно, она по-прежнему боится стрелять, после того случая пару лет назад. Но ведь, согласно инструкции, мы должны тренироваться регулярно. В рабочее время.
Ежу ясно, куда клонит Мартинссон. Какая уж тут регулярность, если не бывал в тире несколько лет. Вдобавок в чрезвычайных обстоятельствах отсутствие тренировки грозит опасностью.
- Я об этом не думал, - сказал Валландер. - Но ты безусловно прав, хорошего тут мало.
- Сильно подозреваю, что я и в стенку не попаду, - обронил Мартинссон.

Валландер не нашел что сказать. Своим нытьем Мартинссон кого хочешь задолбает. Он вернулся к себе.

Комиссар встал, сходил в кафетерий за кофе, потом прошел к Мартинссону, который обычно тоже спозаранку торчал на работе. Дверь была открыта. Как только Мартинссон умудряется работать при распахнутых дверях? Сам Валландер испытывал настоятельную необходимость держать свою дверь закрытой, иначе он не мог сосредоточиться.

Мартинссон, который очень пекся о своем здоровье, поспешил отъехать на стуле подальше от него.

Мартинссон стоял у окна, разговаривал по телефону. Поскольку он был немногословен и говорил тихо, никто не сомневался, что беседует он с женой. Валландер много раз диву давался, о чем они могут так долго рассуждать, ведь всего часом раньше вместе завтракали. Не иначе как Мартинссону приспичило дать волю своим опасениям насчет того, не перекинется ли на него валландеровская простуда.

Как и в первый раз, эти имена ничего ему не сказали. Он набрал номер Мартинссона, тот сразу же снял трубку.
- Я насчет парней с ключами. Ты часом не проверял по нашим базам, у нас ничего на них нет?
- А что, надо было проверить?
- Да нет. Просто я привык к твоей скрупулезности.
- Могу посмотреть прямо сейчас.
- Подождем пока. От патологоанатомов ничего не слышно?

Не в пример Валландеру, Мартинссон нежно любил свои компьютеры. Если у кого-нибудь в управлении возникали проблемы с новой техникой, все шли именно к Мартинссону.

- Ты с кем разговариваешь?
Валландер обернулся. На пороге стоял Мартинссон. Как из-под земли вырос. Во всем управлении он один ходит совершенно бесшумно.
- Сам с собой, - твердо произнес Валландер. - С тобой так не бывает?
- Если верить моей жене, я разговариваю во сне. Это ведь одно и то же?
- Ты чего хотел?
- Я проверил по нашим базам всех, кто имеет ключи от подстанции. Никто из них у нас не числится.

Было уже десять вечера, четверг на исходе. Из дежурной части, куда поступали все ночные сообщения, доносились тихие звуки радио. В остальном все тонуло в тишине. Мартинссон пил чай с сухариком. Валландер, не снимая куртки, сел напротив.
- Как доклад?
- Ты уже спрашивал.
- Раньше я и сам любил выступать перед народом. А сейчас уж и не знаю, смогу ли.
- Меня-то наверняка перещеголяешь. Впрочем, если хочешь знать, ни много ни мало девятнадцать дам слушали меня затаив дыхание, хотя и с некоторой робостью, когда я говорил о довольно-таки кровавых аспектах нашей общественно полезной работы. Очень милые дамы, и вопросы они задавали деликатные, несущественные, а ответы мои наверняка бы пришлись по вкусу нашему высокому начальству. Этого достаточно?

Мартинссон не уходил, топтался у стола:
- Я понимаю, ты расстроен. Из-за фотографии этой в газете…
Валландер пристально посмотрел на него:
- Каково твое мнение?
- О чем?
- Виноват я или нет?
- Пощечину ты ей дал, это ясно. Но я думаю, все было так, как ты говоришь. То есть сперва она кинулась с кулаками на свою мамашу.
- Я для себя все решил, - сказал Валландер. - Если мне повесят выговор, я уйду.
Он удивился собственным словам. Мысль уйти в отставку, если внутреннее расследование закончится не в его пользу, до сих пор даже в голову ему не приходила.
- Тогда мы поменяемся ролями.
- Как это?
- Мне придется убеждать тебя остаться на службе.
- У тебя не получится.
Мартинссон не ответил. Взял папку и ушел. А Валландер остался. Немного погодя в кафетерий зашли двое полицейских из ночной смены, кивком поздоровались. Валландер рассеянно слушал их разговор: один из них подумывал купить к весне новый мотоцикл.

Будь с ним Мартинссон, он бы попросил его включить компьютер. Мартинссон проделал бы это с превеликим удовольствием. Сам же он робел прикоснуться к машине. Опять подумал, не позвонить ли Мартинссону. Но медлил.

- Ты в компьютерах разбираешься? - спросил комиссар.
- Я не больше других понимаю, как они работают, - ответил Нюберг. - Но включить могу, если хочешь.
Валландер покачал головой:
- Лучше пусть Мартинссон. Он мне никогда не простит, если я подпущу к машине кого-нибудь другого.

Так и запишем: Мартинссон - технодрочер XD +1 к моей версии в версе со Старком

Валландер не ответил. Не знал, что сказать. Подъехал Мартинссон, припарковался за одной из полицейских машин. Комиссар пошел ему навстречу.
Мартинссон, в тренировочном комбинезоне, вылез из автомобиля. Неодобрительно покосился на пятно, которым Валландер украсил его куртку, но промолчал.

Бедный Мартинссон одолжил Курту куртку, а тот еще и умудрился ее горчицей обляпать, подлец XD

- Есть важный вопрос, - сказал комиссар Мартинссону - Постарайся вспомнить, лежал ли труп точно так же, когда ты нашел его в первый раз.
Мартинссон кивнул, не спеша обошел вокруг покойника. Комиссар знал, что память у него хорошая, но Мартинссон отрицательно покачал головой.

Еще одно общее замечание без цитат: Мартинссон телефонистка блеать - ANSWER ALL THE CALLS! И постоянно он до кого-то дозванивается, звонитт и связывается. Дайте уже несчастному мужику хотя бы половину зарплаты секретарши сверх!

Около двенадцати они были на Руннерстрёмсторг. Мартинссону не терпелось врубить компьютер, но Валландер первым делом потащил его в потайную комнату с алтарем.
- Иным людям киберпространство дурит мозги. - Мартинссон покачал головой. - Не мансарда, а сущий застенок, не по себе мне тут.
Комиссар не ответил. Он думал о том, что сказал Мартинссон. О слове «пространство», которое фигурировало и в журнале Фалька.
Пространство, где было пусто. Никаких сообщений.
Что это за сообщения? - думал Валландер. Я бы сейчас что угодно отдал, только бы узнать.
Мартинссон снял куртку, сел за компьютер. Валландер стал у него за плечом.
- Программы тут наверняка чертовски продвинутые, - сказал Мартинссон, включая машину. - И процессор до невозможности быстродействующий. Я не уверен, что сумею с ним совладать.
- Ты все-таки попробуй. Если не получится, вызовем компьютерщиков из Стокгольма.
Мартинссон не ответил. Молча смотрел на монитор. Встал, заглянул на заднюю сторону. Валландер наблюдал за ним. Мартинссон опять сел. Экран осветился. Замелькали какие-то символы, и в конце концов появилось изображение звездного неба.
- Похоже, он сразу автоматически подключается к какому-то серверу.
Опять пространство, подумал Валландер. В логике Тиннесу Фальку никак не откажешь.
- Хочешь, чтобы я объяснял тебе все, что делаю? - спросил Мартинссон.
- Я все равно вряд ли пойму.
Мартинссон открыл жесткий диск. На экране появился перечень файлов - столбец кодовых обозначений. Валландер надел очки, перегнулся через мартинссоновское плечо - ряды цифровых и буквенных комбинаций. Мартинссон выделил верхнюю слева, попробовал открыть. Кликнул мышкой один раз, потом другой и неожиданно вздрогнул.
- Ты чего? - спросил комиссар.
Мартинссон указал на правую часть экрана, где замигала маленькая световая точка.
- Не знаю, прав ли я, - медленно проговорил он, - но, по-моему, кто-то сейчас мог заметить, что мы пытались открыть файл, не имея права доступа.
- Как такое возможно?
- Этот компьютер связан с другими.
- Значит, кто-то видел, что мы пробуем запустить эту машину?
- Примерно так.
- И где этот человек находится?
- Да где угодно, - ответил Мартинссон. - На уединенной ферме в Калифорнии. Или на острове у берегов Австралии. А может, в квартире прямо под нами.
Валландер недоверчиво покачал головой:
- Уму непостижимо.
- Благодаря компьютеру и Интернету ты всегда в центре мира, где бы ни находился географически.
- Так ты сумеешь его открыть?
Мартинссон взялся за работу. Валландер ждал. Минут через десять Мартинссон отодвинул стул:
- Доступ закрыт. Все файлы заблокированы сложными кодами, которые в свою очередь имеют защитную систему.
- Значит, сдаешься?
Мартинссон улыбнулся:
- Пока нет. Рановато.
Он снова пробежался по клавишам.
И почти сразу же изумленно ахнул.
- Что там?
Мартинссон задумчиво смотрел на экран:
- Я не вполне уверен. Но кажется, всего несколько часов назад кто-то заглядывал в этот компьютер.
- Откуда это видно?
- Долго объяснять.
- Ты вправду уверен?
- Пока что не совсем.
Валландер молча наблюдал, как пальцы Мартинссона жмут на клавиши. Десять минут спустя Мартинссон встал:
- Да, я не ошибся. Кто-то залезал в компьютер вчера или нынче ночью.
- Точно?
- Да.
Они посмотрели друг на друга.
- Выходит, кто-то еще, кроме Фалька, имеет доступ к его файлам.
- Причем вовсе не хакер, - сказал Мартинссон.
Валландер молча кивнул.
- И как это понимать? - спросил Мартинссон.
- Не знаю. Рано еще делать выводы.
Мартинссон снова сел и продолжил работу.
В половине пятого сделали перерыв. Мартинссон пригласил Валландера к себе домой пообедать. Около половины седьмого они вернулись в мансарду Валландер понимал, что в его присутствии нет нужды. Но не хотел оставлять Мартиссона одного.
В десять Мартинссон сдался:
- Не могу пробиться. В жизни не видал такой защиты. Там внутри словно бы тысячи километров колючей проволоки под током. Непреодолимые защитные стены.
- Ясно, - сказал Валландер. - Вызовем компьютерщика из Стокгольма.
- Пожалуй, - с сомнением ответил Мартинссон.
- А что, есть другой вариант?
- Вообще-то есть, - продолжал Мартинссон. - Парнишка по имени Роберт Мудин. Живет в Лёдерупе. Неподалеку от дома твоего отца.
- А кто он?
- Обыкновенный юнец девятнадцати лет от роду. Насколько я знаю, пару недель назад вышел из тюрьмы.
Валландер недоуменно воззрился на коллегу:
- И чем же он нам поможет?
- Не так давно Роберт Мудин сумел влезть в базы данных пентагоновского суперкомпьютера. Его считают одним из лучших хакеров в Европе.
Валландер колебался. Однако идея Мартинссона была весьма и весьма заманчива. И он решительно произнес:
- Езжай за ним. А я пока проверю, как там дела у Ханссона с его собачниками.
Мартинссон сел в машину и погнал в Лёдеруп.

МОАР технодроча! XD +1 к моей версии капания Магнусом слюны на Тоне в юности

Они помолчали, вспоминая покойного коллегу. Валландер снова воочию увидел убитого Сведберга на полу его собственной гостиной и услышал за спиной горестный возглас Мартинссона.

- Ты где? - спросил Валландер.
- Дома.
- Почему? Не нашел Мулина?
- Мудина. Роберта Мудина. Просто у меня возникли сомнения.
- Какие же?
- Ну, ты сам знаешь, как бывает. По инструкции нам не разрешается почем зря привлекать к работе посторонних лиц. Вдобавок Мудин сидел в тюрьме. Правда, всего лишь несколько месяцев.
Валландер понял: Мартинссон сдрейфил. Такое с ним и раньше бывало. Раз-другой они даже поцапались из-за этого. Комиссару иногда казалось, что Мартинссон слишком уж осторожничает. Он не употреблял слова «трусит», хотя в глубине души имел в виду именно это.

В эту минуту комиссар полностью осознал всю бессмысленность своей затеи. Зря он среди ночи потащил сюда Роберта Мудина. Мартинссон был прав. Признался он себе и кое в чем еще, хоть и неохотно: на своем он настоял потому только, что у Мартинссона возникли сомнения.

Валландер вернулся к себе. Было без четверти двенадцать. Он позвонил Мартинссону, рассказал о ночных событиях. Мартинссон слушал, не говоря ни слова. Комиссар начал злиться, но взял себя в руки и попросил Мартинссона поехать на Руннерстрёмсторг встретить Роберта Мудина. Ключи Валландер передаст ему внизу, в холле.
- Пожалуй, будет небесполезно посмотреть, как мастер одолевает защиту, - заметил Мартинссон.
- Повторяю: всю ответственность я беру на себя, - сказал Валландер. - Но я не хочу, чтобы Роберт был там один.
Мартинссон сразу учуял в голосе Валландера легкую иронию и перешел к обороне:
- Не каждый может, как ты, плюнуть на служебные инструкции.
- Знаю, - нетерпеливо ответил Валландер. - Ты, разумеется, прав. И все-таки я не пойду за разрешением ни к прокурору, ни к Лизе.

Нюберг забрал свою чашку и ушел. Валландер стащил несколько сухариков из личных запасов Мартинссона и вернулся к себе.

- В юности я мечтал о море, - обронил Мартинссон.
- Я тоже. Все, наверно, через это прошли, а? - отозвался Валландер, после чего перешел к делу.

Мартинссон устало покачал головой:
- Все-таки я не вижу логики. Я готов понять насчет норок. Защитники животных перешли в атаку. И насчет аварии тоже могу понять. Нам продемонстрировали уязвимость общества. Но что хотят продемонстрировать, устроив хаос в машинном отделении парома?
- Тут как с костяшками домино. Упадет одна - начинают валиться все. Цепная реакция. Первая костяшка - это Фальк.
- А как в эту картину вписывается убийство Лундберга?
- В том-то и дело, что никак. И я начинаю подумывать об иной версии.
- Что Лундберг фактически не связан с прочими событиями?
Валландер кивнул. Когда хотел, Мартинссон соображал быстро.

Мартинссон сделал запись в блокноте и продолжил беседу с полькой. Валландер частенько завидовал его хорошему английскому. Сам он, как ему казалось, говорил по-английски прескверно. Путешествуя вместе с ним, Линда вечно насмехалась над его дурным произношением. Капитан Сунд проводил Валландера вверх по лестницам.

Ай-на-нэ, асынамолодец! х) Значит я не врал и не загонялся насчет того, что Магнус в Америке не пропадет и по-английски лабать может хорошо, пусть и с акцентом

- Иной раз ты меня удивляешь. Ведь все видишь и все слышишь. Ты опытный полицейский и знаешь, как мотивировать коллег. Но вместе с тем словно бы совсем слепой.
Валландера будто ударили под дых. Он молчал, ожидая продолжения.
- Ты всегда хорошо отзываешься о Мартинссоне. Он, мол, идет по твоим стопам. Вы успешно сотрудничаете.
- Я постоянно опасаюсь, как бы он не ушел в отставку.
- Он не уйдет.
- Мне он часто говорит об отставке. А ведь он в самом деле хороший специалист.
Анн-Бритт посмотрела на него в упор.
- Мне бы не стоило этого говорить. Но я скажу. Ты чересчур ему доверяешь.
- О чем ты?
- Он интригует у тебя за спиной. Как по-твоему, зачем он у Лизы торчит? Обсуждают, не пора ли тут кое-что обновить. Иными словами, не пора ли тебе уступить дорогу Мартинссону.
Валландер ушам своим не поверил:
- И каким же образом он интригует у меня за спиной?
Она сердито швырнула на стол нож для бумаги:
- Я тоже не сразу заметила. Но Мартинссон вправду интригует. Хитрый ловкач. Ходит к Лизе и жалуется на то, как ты ведешь расследование.
- Он считает, что я веду его неправильно?
- Так прямо он не говорит. Выражает легкое недовольство. Слабое руководство, странные приоритеты. Вдобавок он сразу побежал к Лизе и доложил, что ты думаешь привлечь на подмогу Роберта Мудина.
Валландер изумился:
- Я просто поверить не могу.
- А надо. Только надеюсь, ты понимаешь, что все это строго между нами.
Валландер кивнул. Боль под ложечкой усилилась.
- По-моему, тебе следует все это знать. Вот.
Валландер посмотрел на нее:
- Может, ты и сама думаешь так же?
- Я бы сказала. Напрямик. Без обиняков.
- А Ханссон? Нюберг?
- Я говорю о Мартинссоне. И больше ни о ком. Он рвется на трон.
- Но он же все время уверял, что даже не знает, хватит ли у него сил продолжать службу?
- Ты часто повторяешь, что надо смотреть вглубь, под поверхность, искать подоплеку. А Мартинссона всегда воспринимал поверхностно. Я заглянула поглубже. И увиденное мне не нравится.
Валландера словно парализовало. Утренняя радость исчезла без следа. Внутри нарастало бешенство.
- Я припру его к стенке, - сказал он. - Припру к стенке прямо сейчас.
- Вряд ли это разумно.
- А как прикажешь дальше работать с таким человеком?
- Не знаю. Но момент неподходящий. Начнешь разборку сейчас, только дашь ему новые козыри. Ты, мол, неуравновешен. И пощечина, которую ты влепил Эве Перссон, отнюдь не случайность.
- Вероятно, тебе известно и о том, что Лиза собирается отстранить меня от расследования?
- Это не Лиза, - с горечью сказала Анн-Бритт. - Это Мартинссон предложил.
- Откуда ты знаешь?
- У него есть слабое место. Он доверяет мне. Думает, я с ним заодно. Хотя я сказала ему, чтобы он прекратил копать под тебя.
Валландер встал с кресла.
- Ты все-таки повремени с разборкой, - повторила она. - Взгляни с другой стороны: раз я тебе об этом рассказала, у тебя есть преимущество. Вот и воспользуйся им в нужный момент.
Тут она права, подумал комиссар.
Он прошел прямиком к себе в кабинет. К возмущению примешивалась печаль. Пожалуй, он бы поверил, если бы речь шла о ком-то другом. Не о Мартинссоне. Только не о Мартинссоне.

+1 к амбициозности

Мартинссон встретил комиссара широкой улыбкой:
- Я пробовал связаться с тобой. Здесь такие дела творятся!
Открывая дверь комнаты, где Мудин и Мартинссон сидели за фальковским компьютером, Валландер был напряжен как струна. Руки чесались врезать Мартинссону по физиономии и дать втык за интриги и лицемерие. Но Мартинссон улыбался и сразу же завел речь о своих новостях. Пожалуй, оно и к лучшему, отсрочка не повредит. В свое время комиссар с глазу на глаз все выскажет, рассчитается по полной с этим двурушником. Вдобавок при виде мартинссоновской улыбки у него мелькнула надежда, что Анн-Бритт по ошибке превратно истолковала ситуацию. Ведь у Мартинссона вполне могли быть уважительные причины для визита к Лизе Хольгерссон. К тому же Мартинссон подчас и мысли свои выражал весьма невразумительно, так что не всегда и поймешь как надо.
Впрочем, в глубине души Валландер сознавал, что просто ищет Мартинссону оправдание. Анн-Бритт не сгущала краски. И сказала ему все потому, что сама была возмущена.
Хотя сейчас все же лучше ухватиться за оправдательную соломинку. Разборка так или иначе неизбежна. Придет день, когда ее уже не отодвинешь.

У него не было ни малейшего желания общаться с Мартинссоном сверх необходимого. Его по-прежнему терзали сомнения насчет того, что в словах Анн-Бритт правда, а что нет. И пусть это самообман, но ему хотелось, чтобы Анн-Бритт ошиблась. Крах дружеских отношений с Мартинссоном создаст практически невыносимую рабочую обстановку. Гнет предательства слишком тяжел. Вместе с тем в глубине души гнездилась тревога: что-то происходит. Незримо для него. Но это что-то способно резко изменить его позицию. Вот почему он испытывал возмущение и горечь. В особенности было уязвлено его честолюбие. Ведь он столько лет учил Мартинссона, точно так же как Рюдберг некогда учил его, помог ему стать тем, что он есть. Но сам Валландер никогда не интриговал, не стремился умалить или поставить под вопрос безусловный авторитет Рюдберга.

Сколько он так просидел, погруженный в раздумья, одному богу известно. Вдруг кто-то стукнул по лобовому стеклу. Комиссар вздрогнул. Возле машины стоял Мартинссон с широкой улыбкой на лице и пакетом венских булочек в руках. Увидев его, Валландер против воли обрадовался. В иной ситуации он наверняка бы рассказал коллеге про девчонку, которую отвез в больницу, однако сейчас промолчал. Только вылез из машины.

Мартинссон кивнул. У Валландера эта его деловитость вызвала досаду. Черта лысого ты заметишь, что я сижу в раздумьях за закрытой дверью! - подумал он.

Вдали послышались полицейские сирены.
- Почему ты их не предупредил, чтоб помалкивали! - Комиссар не скрывал раздражения.
- Ханссон мог бы и сам допереть.
- Ты слишком много хочешь!

А они с Куртом друг друга стоят...

На пороге кафетерия он столкнулся с Мартинссоном. Все эти дни его одолевала странная нерешительность, совершенно ему несвойственная. Обычно он безбоязненно вторгался прямо в очаг конфликта, однако случившееся между ним и Мартинссоном было сложнее и глубже. Дело шло об утраченной общности, о предательстве, о конце дружбы. И сейчас, встретившись с Мартинссоном, он вдруг понял: время пришло. Откладывать разговор больше нельзя.
- Надо поговорить, - сказал он. - Найдешь время?
- Я ждал тебя.
Они вернулись в комнату для совещаний, которую покинули несколько часов назад. Валландер начал без обиняков:
- Я знаю, ты интригуешь за моей спиной. Болтаешь всякую чепуху. Поставил под сомнение мою способность руководить этим расследованием. Почему ты делал это тайком, вместо того чтобы прийти ко мне, ответить можешь только ты сам. Но у меня, разумеется, есть версия. Ты меня знаешь. Знаешь ход моих умозаключений. И я однозначно толкую твои поступки как обеспечение основы для дальнейшей карьеры, к которой ты стремишься любой ценой.
Ответил Мартинссон спокойно. И явно давно отрепетировал свои слова:
- Я говорю только то, что есть. Ты потерял хватку. Хотя, наверно, меня можно упрекнуть, что я не сказал этого раньше.
- Почему ты не сказал мне самому?
- Я пытался. Но ты не слушаешь.
- Слушаю.
- Тебе кажется, что слушаешь. А это не одно и то же.
- Почему ты сказал Лизе, что на поле я отказался от твоей помощи?
- Она, видимо, неправильно поняла.
Валландер посмотрел на него. Руки чешутся врезать еще разок по физиономии, но он этого не сделает. Ему стало невмоготу. Мартинссона ничем не проймешь. Он свято верит в собственные измышления. Во всяком случае, будет упорно их отстаивать.
- Хочешь сказать что-то еще?
- Нет, - отозвался Валландер. - Сказать мне больше нечего.
Мартинссон повернулся и ушел.
Комиссару казалось, будто вокруг рушатся стены. Мартинссон сделал выбор. Дружбе конец, нет ее больше. И сейчас он с растущим страхом спрашивал себя, а была ли она вообще. Или Мартинссон все время ждал случая нанести удар.
Волны печали накатывались одна за другой. Потом нахлынула злость, вздыбилась огромным валом.
Нет, он не сдастся. И еще не один год будет вести в Истаде самые сложные расследования.
Однако ощущение утраты было сильнее злости. И снова он подумал: как быть? Как все это выдержать?


------------------------------------
------------------------------------
-«Перед заморозками»-
------------------------------------
------------------------------------


В половине восьмого она пошла в полицию, чтобы встретиться с Мартинссоном, давнишним сотрудником Курта Валландера, приставленным к ней в качестве старшего наставника. Не то чтобы работать с нею вместе — нет, Линде, как и другим аспирантам, предстояло начать со службы в отделе охраны порядка и патрулировать улицы на машине в составе разных экипажей. Но к Мартинссону в случае чего она могла обратиться. Линда помнила его с детства. Тогда Мартинссон и сам был как большой ребенок — самый молодой из отцовских сотрудников. Отец рассказывал, что Мартинссон нередко не выдерживал и несколько раз даже собирался уйти из полиции. За последние десять лет отцу не однажды приходилось уговаривать Мартинссона не увольняться.

Мартинссон встретил ее в вестибюле. Они прошли в его кабинет. На столе стояли фотографии двоих его детей и приветливо улыбающейся жены. Линда тут же прикинула, чью бы фотографию ей поставить на своем письменном столе. Мартинссон рассказал, что ей предстоит. Для начала она будет патрулировать улицы с двумя другими коллегами, уже давно служащими в истадской охране порядка.

Потом они почти час обсуждали «ситуацию» в истадской полиции. «Ситуация» — это слово Линда слышала сколько себя помнила. Еще в детстве, играя под столом, она постоянно слышала, как папа под звон бокалов обсуждает с кем-нибудь эту вечно невыносимую «ситуацию». Она ни разу не слышала, чтобы «ситуация» была терпимой. Причин плохой «ситуации» было множество: скверно сидящее новое обмундирование, радиосвязь в полицейских машинах, набор персонала, идиотские директивы из центра, опасные тенденции в кривых преступности; все вызывало тревогу и раздражение. Быть полицейским, подумала Линда, значит каждый день вместе со своими коллегами, занимаясь борьбой с преступностью и наведением порядка, оценивать, как «ситуация» изменилась со вчерашнего дня и что может ждать завтра. Этому нас не учили. Как действовать на улицах и площадях, я имею представление, во всяком случае теоретическое, а вот как научиться оценивать «ситуацию», я не имею ни малейшего понятия.

Мартинссон проводил ее в вестибюль.
— Я вовсе не хочу подрезать тебе крылья, — сказал он. — Нет ничего хуже, чем разочаровавшийся полицейский. Никогда не падать духом — это, пожалуй, главное условие для хорошей работы. И быть в хорошем настроении.

Мартинссон поглядел на нее с любопытством.
— Курт Валландер — замечательный полицейский, — сказал он. — Да ты это не хуже меня знаешь. Но, конечно, не самый большой бодряк в этой конторе. И это ты тоже знаешь не хуже меня.

В невысказанных словах частенько содержится самая важная информация. Но сколько она не прокручивала в уме разговор с Мартинссоном, ничего такого не нашла. Простой и достойный человек, подумала она. Он и знать не хочет никаких тайных психологических побуждений.

Она продолжала ждать. В семь часов позвонила домой. Отец снял трубку и ответил с набитым ртом:
— Я-то думал, мы поужинаем вместе.
Линда замешкалась — ей и хотелось, и не хотелось говорить об исчезновении Анны.
— Я занята.
— Чем это?
— Своей собственной жизнью.
Отец проворчал что-то невнятное.
— Я сегодня встречалась с Мартинссоном.
— Я знаю.
— Что ты знаешь?
— Он говорил мне. Что вы встречались. Только и всего. Не принимай все так близко к сердцу.

Waaaaaaaait...

— Мне казалось, что твоим наставником будет Мартинссон.
— И как он?
— Он замечательный полицейский.
— У меня о Рюдберге только очень смутные воспоминания. Но Мартинссона-то я помню. Ты же несчетное количество раз приходил домой и ругался по поводу того, что он сделал или чего он не сделал.
Он смешал карты.
— Меня учил Рюдберг. И я, в свою очередь, учил Мартинссона. Ясно, что иногда я на него рычал. К тому же он не из тех, кто быстро схватывает. Зато, если он уж что-то усвоил, это навсегда. Как гвоздями вколочено

Линда заколебалась. Почему-то вспомнилось, как отец рассказывал о случаях, когда приходится скрывать, что ты полицейский. У всех полицейских есть потайная дверца. Иногда надо надет

— Он не настучал. К тому же рассказ его был очень подробным. Он, пожалуй, еще заткнет за пояс Мартинссона в том, что касается умения четко и ясно доложить обстоятельства.

За дорогу Курт Валландер не проронил ни слова; И не потому, что Мартинссон был очень плохим водителем.

Мартинссон помолчал.
— Какое-то общество, — продолжил он, — выбрало эту церковь для казни женщины по имени Харриет Болсон. Провинилась ли она в чем-то перед ними? Или это какое-то религиозное жертвоприношение? Кто они — сатанисты? Или еще какие-нибудь умалишенные? Мы пока не знаем.
— И еще одно, — сказал Валландер. — Эта бумажка, что я на ней нашел. Почему все остальное исчезло, а эта записка осталась?
— Может быть, они хотят, что мы ее идентифицировали. Это своего рода послание.
— Надо подтвердить как можно быстрее, что это именно она, — сказал Валландер. — Если она хотя бы раз была у зубного врача в этой стране, то мы узнаем, кто она.
— Этим занимаются, — сухо произнес Мартинссон, и Валландер понял, что он обиделся.
— Я тебя ни в чем не упрекаю. Какие получены сведения?

Какая прелесть х) Оправдайся перед Мартинссоном

— Мой английский оставляет желать лучшего, — сказал Мартинссон и передал бумаги Анн-Бритт Хёглунд.

То ли автор сплоховал, то ли что, но учитывая "Глуху стену" - Мартинссон хитрожоп и ленив

В коридоре появился Мартинссон. В руках у него был большой плюшевый медведь.
— Это еще что? — раздраженно гаркнул Курт Валландер.
— Мишка. Изготовлен на Тайване. Брюхо набито амфетамином.
— Пусть, черт побери, кто-то еще этим займется.
— Я и собирался отдать его Свартману, если бы ты меня не задержал, — сказал Мартинссон со злостью.
Валландер словно бы и не заметил обиду Мартинссона.

Она потянула к себе первый попавшийся из лежащих на столе блокнотов. Открыла — на первом же листе была дурно нарисована голая женщина в откровенно зазывной позе. С удивлением обнаружила, что блокнот принадлежит Мартинссону. А чему удивляться? Почти все знакомые парни половину времени тратят на то, чтобы мысленно раздевать всех попадающихся им на глаза женщин.

XDDD

Он поднялся и придвинул штатив с большим, метр на метр, блокнотом, которым пользовались при докладах вместо грифельной доски. На первом же листе было крупно написано: «Повысьте же зарплату, мать вашу так!» Все оживились, даже Лиза Хольгерссон засмеялась. Курт Валландер наконец нашел чистый лист. Он улыбнулся.

— Как вы знаете, я очень не люблю, когда меня перебивают. Освистать можете сразу, как закончу.
— У меня даже помидоры есть, — грозно сказал Мартинссон, — Анн-Бритт припасла тухлые яйца, остальные просто начнут стрелять… Твоя дочка, похоже, уже пристрелялась. У тебя, кстати, повязка промокла. Ты похож на Добельна при Ютасе.[31]
— Это еще кто такой? — спросил Стефан Линдман.
— Тот, который мост охранял в Финляндии, — сказал Мартинссон. — Чему вас только учили в школе?
— Того по-другому звали, кто мост охранял, — сказала Анн-Бритт. — Мы в школе проходили, это какой-то русский писатель написал.
— Финский, — уверенно сказала Линда. — Его звали Сибелиус.[32]
— О, дьявол, — растерянно пробормотал Курт Валландер.
Мартинссон встал:
— Это надо выяснить. Я позвоню Альбину, моему брату. Он учитель.
Мартинссон вышел.
— Мне кажется, его звали не Сибелиус, — сказала Лиза Хольгерссон. — Но что-то в этом роде.
Наступило молчание. Все ждали Мартинссона. Он появился через несколько минут.
— Топелиус, — сказал он. — Его звали Топелиус. Но у Добельна и в самом деле была здоровая повязка на лбу. Так что я был прав.
— Никакой мост он не охранял, — пробормотала Анн-Бритт Хёглунд.

Будни Истадской станции XDDD Очаровательные люди х)

К поискам присоединилась Анн-Бритт. Но пленки не было. Валландер постепенно наливался кровью. Но взорвался не он, а Мартинссон.
— Какого черта, — заорал он. — Какого черта! Как можно работать, если важнейшие архивные материалы просто-напросто исчезают!
И швырнул об стенку инструкцию к магнитофону. Поиски продолжались.

Курре - уменьшительное от имени Курт

Та вы издеваетесь. А я думал, это у англичан сокращения нелогичные

— Это все?
— Не совсем. Но я хочу, чтобы Курре тоже послушал конец истории.
— Не зови его так в глаза. Он терпеть не может, когда его называют Курре.
— А то я не знаю. Так же как я ненавижу, когда меня называют Мартой.
— А кто тебя называет Мартой?
— Жена, если злится.
 

запись создана: 11.06.2012 в 17:07

@темы: Право дисклеймера, Нести Слово, MMMartinsson

---

Жарко...

Вот теперь у нас пропал последний ветер и здесь ОЧЕНЬ жарко - так жарко, что аж воздух вместе с мозгами плавится, а мои зрительные нервы, кажется, завязываются узлами (нихрена на улице не вижу - все плывет). Даже мысль о том, что завтра мы будем там, где холод и снег, не спасает.
Кто-нибудь, посоветуйте какой-нибудь холодной музычки, пока мы тут спасаемся под кондиционером, а?)

@музыка: The Darkness - One way ticket to hell (and back)

@настроение: х____Х deadpan

@темы: Минусы бытового героизма, My own jukebox

---

Генрих снова

А у нас кто-нибудь писал уже что-нибудь по сериалу на русском? Я еще не смотрел сериал, но уже предвкушаю сбычу там своего шипа по пьесе на Хэл/Пойнс - хотелось бы читнуть

@музыка: Prison love songs

@темы: HULK SLASH!

---

Ащщщ! :3

It's alive! Пожалуйста, люди, замотивируйтесь творить что-нибудь на тему Т_Т Ну чем мы хуже англоговорящих? Вот, даже Магнус вам ободряюще улыбается!

@настроение: предпляжное

@темы: MMMartinsson

---

Снова из отпуска

Блять, когда же ж я уже смогу снова купаться?! Бесит
Единственный способ заставить меня думать о насущном и почти-рабочем (ну кроме того, что отнять у меня возможность ходить на пляж как все) - отправить в отпуск >< Ну что, кажется, скоро мы с братом серьезно вернемся к форумно-ролевым дизайнам. Опять я буду в нервной CSS-запаре по ночам весь август - оно такое милое сердцу XD

@музыка: Deine Lakaien

@темы: Долбоебизм не лечится

---

Все смотрят Генриха, а у меня на юге МТСовский модем не тянет лайфстрим. Печалька( Зато во снах меня посещает Магнус - даже не знаю, хороший это знак или не очень XD

---

Немного из отпуска

Ох и любят журналисты разводить панику) Всего второй день в отпуске на море, а рядом уже что-то случается. Сегодня нам успели позвонить все родственники и сочувствующие (хотя ладно, каюсь, мне не все - кому бы я был нужен XD) из-за массовой истерии по поводу жутких потопов в районе Геленджика, хотя у нас тут в Анапе мило и тихо - только дождь лил по утрам вчера и сегодня, что совсем не мешает отдыху. Однако, их правда: жертв много и сейчас из Анапы не уехать - все поезда поворачивают обратно, пути и дороги размыло по страшному, хотя, думаю, к 20му числу уже все наладится и у нас не будет проблем с тем, чтобы уехать домой (не как у наших соседей, которых сегодня развернули на 45м километре XD)

Вообщем, какой отпуск без происшествий, если ты паталогически притягиваешь всякое? Зачем я вообще пишу этот пост?

@темы: Бестолковый водевиль, Минусы бытового героизма

---

АУ такое АУ

Возвращаясь к теме нашего студенто-преподского АУ про старколоке... XDDD

@музыка: Deine Lakaien

@настроение: playncsexmusic

@темы: Marvel, Локины радости

---

Мозольное х)

Ну хоть раз дите было счастливым, пусть и не долго XD Ноу кат для сбычи мечт

@музыка: Placebo

@темы: Marvel, Локины радости