My inner song of steel, electricity & disappointment. And yours?
Я знаю, что в последнее время мой днев превратился в собирание песенок, и здесь не выкладывается ничего интересного... Но иногда получается как-то так, что внутренняя жизнь кипит, но написать об этом ты не можешь >_> Поэтому как-то так... Но не переключайтесь - творчество творится, это я могу вам сказать точно, и возможно в скором времени даже выйдет что-то уберинтересное А пока песенка про алкоголь (что-то я стал частенько подбадриваться алко хД)
Текст песниLast time I was sober, Man I felt bad Worst hangover that I ever had It took six hamburgers And scotch all night Nicotine for breakfast Just to put me right 'Cos if you wanna Run cool If you wanna Run cool If you wanna Run cool, You got to run On heavy, heavy fuel Heavy, heavy fuel Heavy, heavy fuel
My life makes perfect sense Lust and food and violence Sex and money are my major kicks Get me in a fight I like dirty tricks 'Cos if you wanna Run cool Yes if you wanna Run cool, You got to run On heavy, heavy fuel Heavy, heavy fuel Heavy, heavy fuel
My chick loves a man who's strong The things she'll do to turn me on I love the babes, don't get me wrong Hey, that's why I wrote this song
I don't care If my liver is hanging by a thread Don't care if my doctor says I ought to be dead When my ugly big car Won't climb this hill I'll write a suicide note On a hundred dollar bill 'Cos if you wanna Run cool If you wanna Run cool Yes if you wanna Run cool, You got to run On heavy, heavy fuel Heavy, heavy fuel Heavy, heavy fuel…
My inner song of steel, electricity & disappointment. And yours?
Бывают такие книги, которые выпускаются в сериях, которые подлые издатели и переводчики не заканчивают или переводят очень медленно, а серия сама по себе настолько внутренне целостна, логично развивается и имеет некоторые концы, которые хочется завершить для себя, что просто дочитываешь последнюю переведенную книжку и плакать хочется от незакрытости этого гештальта. Вот и вчера мне хотелось тупо сесть и мейозно порваться несколько раз, настолько это ощущение незавершенности накрыло "чесоткой" и прочими не самыми приятными ощущениями. Ну вашу мать, нельзя так делать, чертовы издательства! ><' It's fuckin' HURT! Это я так вчера дочитал последний переведенный у нас роман Вэл Макдермид про Тони Хилла и Кэрол Джордан и я до сих пор, черт возьми, чешусь. Настолько... Настолько потрясающая книга ("Чужое терзание"), настолько главные персонажи приблизились к кульминации определенной, настолько уроды те, кто бросил переводить серию на долгий срок. Кстати говоря, это то самое издательство и серия даже, которое сделало то же самое с Валландером когда-то и исправилось только что вот буквально. Какая-то паршивая у них тенденция губить для русского читателя самые лучшие детективные серии -_-"
Вот теперь сижу уже второй день кряду и изнемогаю - хочется этот кусок мозга просто вытащить. Порывался написать фанфик на Тони/Кэрол, но вашу мать как мне писать фанфик. если я понятия не имею, что там у них вообще случилось? В сериале все совсем не то, хотя тоже прекрасно, но все равно! Просто... гррр, слов нет, одни эмоции
Текст песниHey look at me, I'm a wastoid Android robot Nobody ever believes me cause I'm skinny and silly I'm just a clown in the circus with a license to be a reject Rejection from the class A classification to nowhere C'mon, c'mon gotta give it everything you got [3x]
[Chorus] The merry goes the merry goes round and round There he goes, the merry goes bouncing now Off the walls on a high Coming down dying to kick it
So you wanna have a good time? You wanna get on down? So come on over to my house where we can fool around Don't look at me I'm too ugly, I'm too skinny and silly Nobody wants to hang out with a rejection man Yeah c'mon, c'mon gotta give it everything you Yeah! Yeah! Gotta give it everything you got, Give it everything
[Chorus] The merry goes the merry goes round and round There he goes, the merry goes bouncing now Off the walls on a high Coming down dying to kick it
[Bridge] I don't care if you don't care Nobody cares Everybody's getting there rocks off You really wanna, you really wanna? Yeah yeah you really wanna, you really wanna Yeah Yeah
[Chorus] The merry goes the merry goes round and round There he goes, the merry goes bouncing now Off the walls on a high Coming down dying to kick it
[Outro] I'm a wastoid, an Android, a robot, a dirtbag But I'm ugly and skinny and silly and smelly and cheesy But I don't care, it doesn't matter and I'm dying to kick it!
My inner song of steel, electricity & disappointment. And yours?
Чуваки, мб кто-то хочет пойти на этот концерт летом? Дичь как не хочется идти одному х) Лелею добыть билеты в фан-зону глупый я или хотя бы в танц-партер...
UPD: билет в фан-зону я достал О_О" йеп, это будет очумело х)
My inner song of steel, electricity & disappointment. And yours?
Мой небольшой плейлист, который уже почти неделю крутится в плеере. Некоторые вещи отрысканы на радио, что внезапно, потому что я обычно не слушаю радио, но теперь я как-то малость "подсел" ходить туда на музыкальную охоту
Название: От надежды до конца Автор: Мартинссон, бесишь! Фандом: Wallander BBC Пейринг: Курт Валландер/Магнус Мартинссон Жанр: эм, ретроспектива и немного ангст? Я затрудняюсь х) Рейтинг: R Размер: мини, хотя скорее драббл Содержание: так могло быть, а могло и не быть - построение отношений вообще сложная штука, потому что нельзя предугадать каждую мелочь и даже крупность Предупреждения: возможен ООС, полное отсутствие рождественско-праздничной темы в треде, а также флаффа и веселья. Если у вас очень праздничное и радужное настроение, то, я думаю, вам стоит прочитать это позже... Если внезапно вы не смотрели, то тут есть спойлеры к серии 1х03 От автора: я хотел изначально не такого... я не знаю, как все уплыло в этот жанр :<
Непослушные вихры, торчащие из-под форменной пилотки, и вечно поднятая после фразы "Есть ли у кого-нибудь вопросы?" рука - Магнуса Мартинссона среди множества кадетов, рассыпанных гроздьями по колодезной старой аудитории, Курт запомнил сразу, на первой из двух, проведенных им лекций в полицейской академии Стокгольма в качестве приглашенного специалиста. Парень не только сидел один, а не в составе какой-нибудь из гроздей или пар, но и задавал вопросы, кардинально отличные от тех, что сыпались градом из его сокурсников. Юное поколение, уже взращенное на новомодных голливудских блокбастерах со спецэффектами (пусть и не с самого раннего возраста), интересовалось подробностями самых жестоких дел, статистикой обнаруженных в окрестностях Истада и Стокгольма маньяков, редкими проблесками вспыхивали вопросы о криминалистических тонкостях, и только кудрявого кадета с - на взгляд Курта - незаинтересованными глазами волновали фактически бюрократические и процессуальные познания относительно работы в полиции. Это было настолько необычно и даже странно, что Валландер волей-неволей заострил свое дальнейшее внимание на обладателе блондинистых вихров и почти всю вторую и последнюю лекцию краем глаза посматривал за кадетом Мартинссоном, медленно, но верно приближаясь к самому правильному и одновременно самому неправильному решению в своей жизни.
читать дальшеНаверное, это было в какой-то степени жестоко и эгоистично - вот так просто лишать парня возможности получения лучшего места, которого тот наверняка, конечно же, заслуживал отличными оценками и соблюдением дисциплины академии (о чем Валландер знать не мог, потому что даже не пытался), но в тот момент Курт думал, что Магнус Мартинссон его обязательно поймет и простит, пусть и не сразу (и если ему представиться все-таки пояснить причину), потому что в отличие от многих других мест он может предложить ему бесценный опыт и целый штат носителей этого самого опыта в наставники. Да вот хотя бы себя. В этом кадете было что-то, что видимо напоминало Курту самого себя в тогда еще не далекой юности, когда он сам заканчивал Школу полиции, но при этом не было того, что сплошь и рядом было в остальных студентах - излишнего романтизма, под тяжестью которого сломался когда-то не один полицейский, потому что реализм, увы тянул в другую сторону и здорово переламывал таким парням хребет. Многие не возвращались после этого в полицию. А вот Магнус Мартинссон, казалось ему, выдержит и может быть даже далеко пойдет. Об этом думал Курт Валландер, когда писал запрос на направление этого студента на практику в Истад. Вероятно, он заставил удивиться не только самого Магнуса, но и занимавшихся распределением коллег в Стокгольме - обычно подобные заявления писали "доброжелательные поручители" своим сыновьям и дочкам, пользуясь своим статусом, чтобы дитя пригрелось, где попроще да похлебосольнее. В любом случае, тогда Курт был более чем доволен своим решением и был уверен, что любые неурядицы он сможет уладить, коли таковые возникнут. Правда, тогда ему и в голову не пришла мысль об одном важном факторе, который стоило бы учитывать, помимо недобровольного направления...
У Магнуса Мартинссона, помимо его въедливости относительно процесса функционирования полицейского управления, было много других "составляющих" личности, и, как оказалось, большинство из них Курту не нравились. Сначала Валландер думал, что его просто - стажер за стажером - пугают перемены, обращая в подозрительного и ворчливого старого пса, который не может повторять трюки за молодыми и более привлекательными болонками, и поэтому с самого начала радость от прихода Магнуса на станцию мешалась с чувством собственной неопределенности. Что он может противопоставить этому улыбающемуся юнцу с несмелыми следами щетины и летающими над клавиатурой местных компьютеров пальцами, кроме опыта, на который он так рассчитывал? Он одергивал себя, говоря, что именно поэтому ведь он и попросил прислать его сюда, чтобы соединить опыт и то, что может предоставить молодой человек полиции. Однако, не помогло. Магнус оказался совсем не таким умельцем, каким должен был бы быть при таких интересах, при таких оценках (Курт все-таки добрался до статистики академии) и при такой надежде Валландера на него: откровенно говоря, чем дальше, тем больше он казался Курту бестолковым. Он продолжал задавать ему вопросы, как будто они все еще были на лекциях, совершал множество ошибок, каких не совершали обычно другие сотрудники, почти ничего не мог выполнить полностью самостоятельно без подсказки или ориентира от более опытных товарищей или самого Валландера, кроме укрощения офисной и компьютерной техники. Курт раздражался, пытаясь припомнить, был ли он сам таким, когда только пришел на службу после академии, или просто прогадал и выбрал на редкость бестолкового, хотя и очаровательного студента из всех возможных в той аудитории год назад, попавшись на собственной однобокости. Он даже сам не заметил, как недовольство и раздражение начали выплескиваться наружу, и никакое обаяние не могло в этот момент помочь Магнусу избежать участи более опытных коллег, уже работающих в команде Валландера. Но парень, сначала просто покорно и иногда даже виновато улыбаясь, выносил "экзекуцию", исправляя работу, а потом, когда осмелел, показал и еще одну свою сторону - острый язык, окончательно убедив Курта, что на самом деле кадет совсем не радушно принял весть о своем назначении черт знает куда, просто до этого ему не хватало бестактности (или хватало благоразумия), чтобы показать это. Вот только Валландеру было совсем невдомек, что не только он в управлении имел справедливый повод, чтобы раздражаться.
За полгода стажировки они научились худо-бедно работать вместе, привыкнув: Магнус - к недовольству своего "куратора" и методу проб-ошибок-разочарования, Курт - к тому, что Магнус все-таки освоил до конца все, что входило в его обязанности, но, к его вящему разочарованию, дальше этого ему пока не пойти. Не выйдет. однако тяжело было думать о том, что после ухода Мартинссон вряд ли вернется в Истад - скорее уж найдет себе место поближе к столице, и где, возможно, его достоинства оценят по-иному в свете совершенно другого набора сотрудников. Может быть Курт и не показывал этого, но он слишком сильно привязывался к людям, даже если они были неблизки, и, как верно заметила Линда, он сам же вспоминает об этом только в тот момент, когда эти люди перестают маячить у него перед глазами. К Магнусу он привязался тоже, как и вся команда, даже несмотря на неоправдавшиеся ожидания. Пожалуй, от этого было еще более странно через полгода снова обнаружить Мартинссона в Истаде. За это время он изменился, стал более уверенным, хотя и Курту показалось, что во время их второго представления друг другу в улыбке Магнуса промелькнула та самая, слегка виноватая, но тут же померкла. Как он не пытался узнать, что привело парня обратно работать сюда, ничего кроме: "Назначение по запросу", - он добиться не смог, разве что сам Мартинссон доверительно сообщил ему, что иначе с чего бы ему перепрыгивать сразу в следственный отдел, минуя улицы, куда отправляют свежеиспеченных полицейских. Былое раздражение только вернулось от такой новости и наглости, но поделать Валландер с этим ничего не мог - не в его компетенции теперь не выпустить Магнуса на улицы, разве что только не доверять и контролировать пока еще нездоровый, взявшийся из ниоткуда энтузиазм парня к следственной работе.
За год с лишним Валландер почти перестал думать о Мартинссоне - тот прочно вошел в ряд постоянных сотрудников, о чьей жизни вне работы Курт просто не задумывался - было не до того. Ему было достаточно знать, на что Мартинссон способен и не способен, и уметь использовать это в работе команды, даже несмотря на явное неудовольствие от того, что Валландер застрял в стереотипе о его действительной пригодности только к офисной работе. Однако, он не мог не заметить, что за этот год работы Магнус стал все больше и больше соответствовать своим глазам, как он их увидел когда-то в академии - незаинтересованный, холодный. Вскоре Курт начал ловить себя на мысли, что не помнит, когда видел последний раз улыбающегося Мартинссона, что раньше не было редкостью. Мысль эта горчила на языке, возвращая Валландера то к самому началу, то к моменту, когда он решил, что уж больно у парня много амбиций, за которыми тот не видит страданий тех, кому полиция помогает. Или хотя бы тех, за кого "мстит", призывая к ответу виновных. И теперь Магнус этого совершенно не скрывает, покрывшись коркой безразличия, которая у самого Курта когда-то истончилась до предела, и он не пожелал прикрывать бреши новым званием. Это было неосознаваемой причиной, почему так часто он просто придирался к младшему инспектору, иногда чуть ли не из-за каждого сказанного слова, который тот произносил при нем. Иногда за этой новой оболочкой с часто красными от монитора глазами обнаруживался Магнус-студент, задающий смело вопросы, которые не должен был бы задавать, но не мог с собой справиться и потому предпочитал хотя бы не робеть, если не удается удержаться. Но от этой невозмутимости скорее воротило, потому что на взгляд Валландера от нее тянуло безразличием или бестолковостью, от которых одновременно хотелось и отгородиться, и вспомнить, как было прежде, вспомнить старые надежды, которые еще теплились где-то внутри, но до них мешал добраться рассудок, полагающийся на глаза и страдающий отсутствием доверия. Однако, даже рассудок, выстроивший свою логику, в итоге пасует перед песком жизни, брошенным в глаза, и приходится, превознемогая боль, открыть их в итоге, чтобы избавиться от песка и взглянуть на мир очищенным этим потрясением.
Сейчас он даже не сможет объективно оценить, сколько струн порвалось в нем в тот злосчастный день, когда он чуть не лишился своей Линды. Валландер итак всегда почти вплотную сталкивался с беспредельной жестокостью к невиновным, неоправданной и дикой, какой не встретишь даже в мире животных, но только когда познаешь ее на собственной шкуре, можно понять, насколько эта катастрофа, столкновение невидимых поездов на полной скорости самого тебя превращает в комок пульсирующей, одной-единственный обжигающей и разрывающей нутро мысли: «Все ради того, чтобы близкий человек жил». Насколько эта катастрофа неотвратима, потому что "все" - это недостаточно для того, кто возомнил, что может отбирать жизни и получать от этого удовольствие. Сама идея неотвратимости превратила его, видавшего многое полицейского, в беспомощного и беззащитного, слезоточащую статую с пистолетом в руке. Последнее, о чем он в этот момент думал - возможность спасения кого-либо из них, но спасение пришло... Все, что было дальше - до сих пор покрыто для Курта пеленой слез и тумана, милосердно накрывшего рассудок, чтобы тот не разбился о мысль о том, что могло случиться. Единственное, что он помнит четко - это плащ Мартинссона, исчезнувший в дверном проеме, но этого было вполне достаточно, чтобы через сутки погрузится в пучину вины, осознания, боли и нарастающего решения разобраться во всем и наконец-то поглядеть на картину не только со своей стороны, на которой разбилось судно ожиданий.
Что привело Валландера к мысли, что поступок Магнуса - не жест долга или даже карьеры, сначала ускользало от него, и только когда он оказался на пороге квартиры Мартинссона и нос к носу встретился с хозяином, распахнувшим перед ним дверь, не удосужившись ни посмотреть в глазок, ни приоткрыть дверь на расстояние дверной цепочки, понимание собственной странной реакции пришло к нему. Под уставшими глазами Магнуса глубоко залегли синяки, и сам он, кажется, осунулся, но не замечал этого, потому что мыслями он как будто был и вовсе не здесь, а очень и очень далеко от своего тела и его потребностей во сне и пище. Нужно действительно и искреннее желать спасти кого-то, пожертвовав собственным душевным спокойствием и приняв на себя ответственность за смерть человека. Пусть это выбор двух милисекунд, но даже за них можно решить остановится и стать еще одной статуей в разыгрываемой сцене... Впервые Курт не жалел, что решил завязать серьезный разговор. Может быть, именно поэтому недоумение и раздражение нахлынули на него с первых же аккордов запланированной беседы: - У меня просто бессонница. Все в порядке, не стоило беспокоиться. Единственное, что хотелось сделать Курту - это потрясти пожимающего деланно-беззаботно плечами парня за них же, но ему хватило выдержки не применять физического воздействия. Сначала. Чем дальше он пытался разговорить Магнуса и натыкался на непробиваемую стену "все хорошо", тем больше начинал входить в состояние легкой паники, праведного непонимания и гнева и повышать голос, пока они не дошли до криков и хватания друг друга за шиворот. Было странно обнаружить в этот момент собственную боль оттого, что человек, от которого... ради которого все затевалось, просто не хочет пустить себя внутрь, не хочет показать вторую сторону. И боль эта питалась от мысли, что Валландер просто опоздал со своими желаниями. Никто из них так и не ударил первым, но обвинения превратились в жесткий, болезненный поцелуй. Так горько Курту еще не было даже от прощальных поцелуев. Будто все те мысли, что у него когда-либо были о Магнусе, все поступки, его изначальное решение послать заявление на распределение Мартинссона в Истад, возвращались к нему через поцелуй вместо ударов, и напоминанием о них были лишь укусы и легкий привкус крови, и было от этого еще более мучительно, чем если бы он получил по заслугам. У Магнуса кожа сухая и прохладная, когда в порыве горячности они оказываются на разложенном узком диване. Но теперь Курт уже уверен в себе, сминая сопротивление парня, потому что маски начали трескаться, все-таки не выдержав бросаемых в лицо друг другу бессмысленных доводов, а под масками Валландер обнаружил, что не осталось ни холодности, ни безразличия. Их и не было никогда, нигде, кроме его воображения и намалеванных на скорую руку обличий, под которыми в глазах плескалось недоверие, кровь от незажившей еще раны, надежда, возбуждение, тяга и жажда, облегчение. Все это вырывалось наружу через стоны и всхлипы, которые он просто не успевал подбирать искусанными в кровь губами. Он был загипнотизирован этим душевным обнажением, теплом тела, искренностью отдачи и желанием Магнуса раствориться в этом ощущении без остатка, как будто это его единственный шанс побыть на свободе от самого себя. От того, как Магнус прижимается к нему, когда достигает пика, как, вместо рвущегося протяжного стона, тихо выдыхает на ухо его имя, у Курта щемит сердце, и его самого все так же мучительно и медленно добрасывает до собственного оргазма. Когда он пришел в себя, чувство неправильности не забило образовавшуюся в груди пустоту, а Магнус уже спал неглубоким, но здоровым сном. На часть своих вопросов Валландер все равно уже получил ответы и теперь мог подождать еще одну ночь, прежде чем услышит остальное.
Курту было хорошо знакомо это чувство - желание во что бы то ни стало показать кому-то очень значимому, что ты чего-то стоишь, что ты эквивалентен, что ты способен оправдать чужую надежду и выбор. Оно сбивает с толку, заставляет нервничать и иногда подталкивает в одно и то же неправильное русло поведения, даже когда умом осознаешь это. Почему же он не узнал его, когда Магнус только пришел в отдел? Неужели ему с самого начала мешало то неосознанное, чересчур теплое для коллег чувство? Это останется для него и для самого Мартинссона загадкой. Совсем не трудно было к тому же понять, что, несмотря на всю свою толковость как студента, Магнус все равно не мог бы просто взять и начать вести себя как полицейский и работать так же эффективно, как опытные сотрудники, ведь теория не равна практике никогда. Ему оставалось лишь обороняться словесно и пытаться стать лучше, чтобы окончательно не сломаться, пытаясь дотянуться до невозможной планки, поставленной самим собой и неосознанно поддерживаемой в таком состоянии тем, кто сам пожелал, чтобы Магнус оказался в Истаде, но, как оказалось, желание это было лишь словами и никак не идентифицировало себя в реальности, сильно пошатнув собственные надежды Мартинссона относительно работы с одним из самых известных сыщиков в полицейских кругах. Для Валландера было большой неожиданностью найти в рассказах Мартинссона множество самых разных страхов, которые преследуют парня и поныне. Со страха началось его возвращение в Истад после полицейской академии в качестве постоянного сотрудника - страха, что он не справится с работой, которую на него возложило руководство, посчитав, что он справится на месте без предварительной подготовки в патруле, на которую просто нет времени, потому что полиция остро нуждается в кадрах. Но он не справился, потому что все то, что он увидел на работе, не будучи даже вполовину готовым, успело оставить на душе чревоточины, вынудив закрыться, скрыть под маской цинизма, подсмотренного у более опытных коллег, заинтересованности в повышении и экшене, как в фильмах, которой страдают почти все выпускники, под маской холодности и отстраненности от всего и всех, кто связан с работой и всеми теми ужасами, от которых не спрячешься. Ужасов, от которых не убежишь, от которых некому защитить, потому что тот, кто в твоей картине мира должен был быть твоей опорой, отвернулся от тебя, не пожелав заглянуть глубже фасада, потому что однажды ты совершил ошибку и все испортил, потерял доверие. А сам тем временем слишком уповал на доверие, пожелав в итоге близости, которая была еще более нереальной и эфемерной, чем исправление собственного косяка когда-то там, давно. Курт слушал и почти не задавал вопросов, давая всем своим обидам, непониманию, неприятным воспоминаниям, чувству вины и стыда померкнуть рядом со словами Магнуса, который, словно на исповеди, расставался со всем, что его тревожило и терзало, пока его глаза с каждым законченным предложением, с каждой упавшей с языка мыслью теплели, холодная сталь в них таяла, как мороженое, открывая путь чистым, с вкраплениями зелени небесам. Валландер понимал, что еще долго в эту небесную гавань будет заплывать "боль убийцы", но теперь эту гавань было кому защищать. Он надеялся, что Магнус не откажется от этой поздней защиты. Он надеялся, что сможет принять, что в этой гавани у него свое, особое место. Кажется, тогда он впервые целовал кого-то настолько осторожно, словно боялся разбить...
- Курт! Где ты там завис? Валландер встрепенулся, словно уснувший воробей, которому на спинку попала крупная капля начинающегося летнего ливня. В его руках была форменная полицейская пилотка, которую, видимо, он только что извлек из шкафа, который предварительно разорил, чтобы найти ее где-то в глубине полок. Он улыбнулся в никуда, крутанув головной убор в руке - столько воспоминаний, тяжелых и сладких, может всколыхнуть всего лишь один предмет в памяти - не так-то легко выбраться из них обратно, пока не проживешь заново эту частичку себя, без которой просто не мнишь собственное существование. - Нашел ее? Мы опаздываем уже. Валландер хмыкает довольно, водружая, несмотря на возмущения и волнение, пилотку на голову Магнуса и любуясь результатом. - У тебя тогда такой же длины была прическа. На лекции. Мартинссон только бровь вскидывает, но почти сразу же улыбается лукаво: - Тогда я, правда, не терял свою форму неизвестно где - не из-за кого было, - Мартинссон фыркает, стаскивая с себя пилотку, явно не собираясь светиться в ней. - Спасибо, что одолжил свою. Не люблю я все эти торжественные мероприятия... - Зря. Тебе идет форма. - Она мне не понадобится, если мы пропустим пафосную часть с повышениями - Лиза меня уволит за неуважение. Идем уже! Курту ничего не оставалось, кроме как следом за Мартинссоном живо выскочить из квартиры, захватив ключи от машины и напоследок еще раз улыбнувшись в пустоту коридора.
My inner song of steel, electricity & disappointment. And yours?
Я необразованное чмо не слышал ничего об этом фильме, пока мне про него не рассказала и по ходу дела не порекомендовала Harry_Unduck, и меня так заинтересовало сие арт-хаусное чудо-юдо невиданное, что я-таки взял и посмотрел на Днях Тишины это кино. И оно мне вынесло мозг... Я даже не знаю, насколько это будет рецензия, но я попробую отделить ахуй от важных мыслей - ЭТО ВАЖНО, запомните - про это в фильме!
читать дальшеНачнем с простого и понятного - его немного xD В первую очередь из понятного - это актеры, как ни странно Оо Прекраснейший, чудеснейший, просто непередаваемый дуэт молодых Тима Рота с прекрасной серьгой в одном ухе *___* и Гэри Олдмана! Молодцы, мужики - всегда так делайте! Вы прекрасно играете дуэтом даже абсурд и арт-хаус! Мне на самом деле тупо доставляло смотреть на их театрализированную игру весь фильм, и в те моменты, когда фабула ускользала от меня... Кстати, про фабулу. Она так и ускользнула с концами в итоге, создав пресловутый вынос мозга =\ То есть, объективно более-менее просто понять, что происходит, а вот подоплека... С ней уже сложнее. Вообще, обозначенные товарищи из фильма и одноименной пьесы, по которой очень точно снят фильм (потому что снимал автор пьесы - вау х)) - являются персонажами шекспировской истории про Гамлета. Но вы их вряд ли припомните - они числились там в списке придворных и не особо были отличимы друг от друга (хотя они даже разговаривали с принцем датским, ага), а в итоге и вовсе со слов другого персонажа умерли. Где-то там за кадром. И вот тут, в фильме мы их видим главными героями... Нет, не так. Смотрим на главных героев "Гамлета" с точки зрения все таких же второстепенных (или даже третьестепенных) оболтусов Розенкранца и Гильденстерна, которые, подчиняясь своему канону, даже не особенно знают, кто же из них, черт возьми, кто (они выясняют походу дела, да, благодаря тысяча и одному приему рационалиста Гильденстерна) и что они тут делают и зачем. Однако, это приводит их в итоге к нелепой достаточно смерти, той самой, которая за кадром. Это если вкратце. Я помню почти все детали сюжета, но как ни подхожу к ним - понимаю, что смысла их пересказывать особо нет. Они, опять же, фабулы мне не дадут и тем более не дадут ее тем, кто это сейчас читает xD Поэтому, пожалуй, расскажу, что после выноса мозга разобравшись, увидел в плане смыслов здесь я. В первую очередь - извечный вопрос свободы воли или подчиненности фатуму. Герои ОЧЕНЬ много рассуждают и даже иногда в мелочах идут по гребню волны момента, а все равно в итоге оказываются подчинены своей линии, потому что о выборе они задумываются слишком поздно - на виселице: «… должно быть, был момент, тогда, в самом начале, когда мы могли сказать — нет. Но мы как-то его упустили …» А еще весь фильм меня не отпускало ощущение: "Вот оно! Это же фильм про то самое always sit on the backside of life!" Ну то есть почти все то, что я ощущал почти всю свою жизнь на себе - что я второстепенный персонаж в своей собственной жизни, в жизни вообще. И что у второстепенных персонажей свои способы жить и смирятся с такой жизнью, и зачастую - не так уж это и плохо, потому что в этом самом бэксайде происходит много чего такого "изнаночного", что на переднем плане на сцене просто не разглядишь. Глубина что ли какая-то... Даже не знаю, как это описать русскими словами, да и английскими тоже х) Ну и да, стараниями труппы актеров, которые натыкаются на Розенкранца и Гильденстерна в начале, появляется измерение анреальности, театральности реального мира и при этом сии товарищи очень хорошо смывают грань между существующим и надуманным. Я до сих пор сомневаюсь в том, что в итоге из показанного произошло на самом деле и даже в том... а был ли Гамлет-то вообще? xD Концовка вынесла мне мозг окончательно благодаря им, вообщем, завязав напоследок непонятую мной до полного конца фабулу морским узелком на мне же и так и оставила. Nice. Нет, правда! Несмотря на все эти непонятки - от фильма просто офигенное ощущение осталось! Оно совершенно особое, как будто ты только что побывал, как в настоящем, в картонном театре. Или как после буратиновой экскурсии для маленьких, на которой я был когда-то в детстве - с эффектом участия и присуствия - все как надо. Или как будто, пока там все товарищи ходили и занимались.. своими странными делами, я таки бегал за ними и подбирал, читая, все эти разбросанные листы с чем-то... Черт, я пересмотрю это еще раз и кажется я снова вывихнул в этом месте себе моск х) Постеров вам хD
My inner song of steel, electricity & disappointment. And yours?
Ну вот тишь и закончилась... За эти два дня много чего произошло - внутри моей головы и вне моей головы, чтобы пробраться внутрь нее (поверьте, очень трудно не создавать вокруг себя искусственно события хД). За это время я успел вспомнить неглубокие медитации, посвятить очень много времени Шекспиру во всех проявлениях (сонеты, "Загадка сонетов Шекспира", "Розенкранц и Гильденстерн мертвы", "Аноним"), так, однако, и не найдя свою раритетную книжку с сонетами( Ну ладно... Зато на "Розенкранца" я хочу написать небольшую рецензию, потому что фильм вынес мне мозг, и в "Загадках" неожиданно для меня оказался Том Хиддлстон (хотя бы Руперт Грейвс был не неожиданным), посему скоро ВВС Лестрейда навестят полицейские коллеги из Истада, и из-за всего этого (а также нехватки в жизни автора тепла, любви, добра и прочего) вдобавок накурился... маленький сюжет для фанфика по неожиданному от меня пейрингу. Надеюсь на днях напишу. Но сначала, конечно же, календарь, за который я так и не принялся за эти два дня(
Еще за эти два дня хочется сделать два музыкальных посвящения, пока я не начал растекаться мыслью по древу. Первое - моему городу, городу в котором я живу и не живу одновременно, а также всему, что его окружает:
Текст песни Take me down To the paradise city Where the grass is green And the girls are pretty I want you please Take me home
Just a' urchin livin' under the street I'm a hard case that's tough to beat I'm your charity case So buy me somethin' to eat I'll pay you at another time Take it to the end of the line
Rags to riches or so they say Ya gotta-keep pushin' for the fortune and fame It's all a gamble When it's just a game Ya treat it like a capital crime Everybody's doin' their time
[Chorus]
Strapped in the chair of the city's gas chamber Why I'm here I can't quite remember The surgeon general says it's hazardous to breathe I'd have another cigarette but I can't see Tell me who you're gonna believe
[Chorus]
So far away So far away So far away So far away
Captain America's been torn apart Now he's a court jester with a broken heart He said- Turn me around and take me back to the start I must be losin' my mind- "Are you blind?" I've seen it all a million times
А вторую посвящаю моей боли. Музыка очищает, музыка проясняет, музыка призывает двигаться и двигаться вперед, даже если стоишь на месте, музыка призывает петь, когда не можешь говорить, и у нее получается:
Текст песниEvery time that I look in the mirror All these lines on my face getting clearer The past is gone It went by like dusk to dawn Isn't that the way Everybody's got their dues in life to pay
Yeah, I know nobody knows Where it comes and where it goes I know it's everybody's sin You got to lose to know how to win
Half my life's in books' written pages Live and learn from fools and from sages You know it's true All the things come back to you
Sing with me, sing for the years Sing for the laughter and sing for the tears Sing with me, if it's just for today Maybe tomorrow the good Lord will take you away
Dream on, dream on, dream on, Dream yourself a dream come true Dream on, dream on, dream on, And dream until your dream comes true
My inner song of steel, electricity & disappointment. And yours?
Пропаду на два дня из сети - мне нужно побыть наедине с собой без общения с людьми. Не буду появляться на всех сайтах, которые предполагают возможность контакта, только на "неинтерактивных" - посмотреть, почитать, но не более. Надеюсь, вернусь более целостным человеком, если не вернусь совсем - значит, я умер (с) Если кому-то нужно срочно меня выцепить по деловой причине или если что-то случится - пишите смс, я постараюсь ответить)
My inner song of steel, electricity & disappointment. And yours?
читать дальшеИногда так случается, что у меня в голове наступает ад. Кромешный, уничтожающий изнутри, пожирающий, затягивающий... Он пугает меня, он лишает меня сна, лишает аппетита, лишает слез, вселяет страх - больше или сильнее - зависит от причин. Но я почему-то почти никогда не могу вылить его наружу достаточно - на кого-то, на что-то, просто так - я только заставляю себя отдаваться мелочам, радоваться им, нырять в то, что мне интересно, то ли чтобы найти решение в спокойствии и оторванности от этого, то ли чтобы других это не задевало, то ли чтобы показать себе, что, даже несмотря на то, что меня разрывает на части, я могу помочь себе, я могу жить и могу прекратить это рано или поздно, хотя я прекрасно знаю, что боль не уйдет, даже если ее не видно, она догонит меня в ночи, догонит, когда я не занимаю свои руки и голову ничем... Это кошмарно, эта двойственность меня добивает - я не могу договориться сам с собой и дать себе право на то, чтобы выстроить из этих мелочей лестницу наружу из этого ада. Я не могу доказать ничем, что это так, как оно на самом деле - как бы оно ни выглядело. Мне надоело болеть... Я никогда не болел почти 3 месяца подряд. Я никогда не жрал так много таблеток в такой короткий промежуток времени, и никогда не бывало со мной такое, что мне не помогли в итоге даже антибиотики, которые я пил впервые в жизни. Все это уже - слишком. Просто слишком.
Простите те, кто это читал, что вам пришлось это читать - я не пишу обычно таких записей, в том числе по вышеобозначенной причине. Добра вам и спасибо
My inner song of steel, electricity & disappointment. And yours?
Ласковая полиция Истада хD
Kurt → Kurre Karl → Kalle Magnus → Mange Pontus → Putte Stefan → Steffe Sven → Svempa, Svenne
Я все еще не могу красить в этом фотошопе - все не так, все не то, нажим странный к тому же, так что даже лайнарт не могу сделать адекватный >_> Хорошо, что начались каникулы и кончился универ - наконец-то я начну разбираться со своими творческими планами... А пока валландеропоне, которых я случайно накалякал на листочке вчера и обвел сегодня хD Открывать в полном размере по адресу изображения
My inner song of steel, electricity & disappointment. And yours?
Пейринг: Тони Старк/modern!принц Хэл
- Гарри, зайди ко мне. Нам нужно поговорить. Наедине. Хэл так и знал, что не нужно ему было сегодня ходить даже мимо крыла с отцовским кабинетом. Да и вообще все изначально было против вечернего неожиданного похода в библиотеку, располагавшуюся тут же, через дверь, и, чтобы попасть туда, неибежно приходилось миновать злопулучную дверь кабинета, которая оказалась открытой, и из которой мягко лился свет настольных ламп. Внури у принца все сжалось, но он покорно остановился, подчинившись властному голосу короля и входя в натопленное помещение, также уставленное книжными шкафами со множеством тисненых, кожано-бумажных жителей, слепо взирающих с полок. Еле слышного вздоха сдеражть он не смог. Твердое обозначение приватности разговора никогда не сулило Хэлу в общении с родителями ничего хорошего, сколько он себя помнил, а уж с тех пор, как он окончательно практически откололся от своей семьи - и подавно. Впрочем, разговоры с отцом в принципе никогда не являлись для него сколько-нибудь простой и однозначной вещью, всегда неся в себе то второе дно, то недосказанность с одной или двух сторон, то добрую пинту разочарования и угрызений не такой уж и эфемерной на самом деле совести. Подавив желание запустить руку в карман и слепо сбросить Старку смску с зовом о помощи, принц наконец-то сосредоточил свой взгляд на Генрихе Х, устало отложившем в сторону очки для чтения. читать дальше- Я слушаю. О чем ты хотел поговорить? - ему хотелось бы думать что прозвучало это не как загодя выстраиваемая оборона. - Сын, - Генрих поднялся с кресла, оперевшись на столешницу, на взгляд Хэла - слишком тяжело, - задумывался ли ты, что принесут за собой последующие года? Видимо, в глазах принца отразилось недоумение (и он надеялся, что только оно), потому что король продолжил: - Хэл, ты живешь в своем мире, давно позабыв мир ваших бесконечных вечеринок и неразумных растрат, мир "золотой молодежи", но ты позабыл не только о нем. Ты позабыл мир, в котором ты родился и по праву рождения принадлежишь к нему, несмотря на все твое желание этого избежать. - Хэл только молчал, внезапно поморщившиь от непривычного в этих устах обращения, и смотрел в тусклые глаза отца. В груди невесомо кольнуло - будто известный утаянный грех, внезапно начавший колоться через мешочек, в который был запрятан и помещен во внутренний карман. Король же продолжал - это было лишь начало, лишь прикосновение к давней ране. - Но ты прекрасно знаешь и помнишь - рано или поздно тебе придется задуматься об этом. Уже скоро придется, потому что я - не вечен. Больше не вечен, как вам, наверное, когда-то казалось - тебе и твоим братьям. Принц все еще внимательно слушает, но уже понимает, о чем хочет поговорить отец. И понимает, что тот видит все гораздо более ясно, чем кажется, как бы он, Хэл, не старался мутить воду. Как бы он не старался забыть, что когда-то ему придется занять место отца. - Я понимаю, что тебе это может казаться нелепым - почти всегда казалось, - Хэл лишь качает головой в отрицании, - что монархия в Англии - это чучело, красивый стикер, который можно предъявить на праздновании Рождества... - Это не так, отец - тысячи подданых верят в свою страну и не только благодаря сохранению монархии. Генрих кивает ему, коротко улыбаясь - не придется останавливаться на разъяснениях. - Ты понимаешь это, но не хочешь понять, что твой статус вовсе не приобрел приставку "кво", Генри, он не нейтрален, даже после того, как ты расстался с одн... со своим сумасбродством и посвятил себя семейной и публичной жизни. Сейчас - это все еще весело, это кутерьма вокруг твоей персоны, это телевиденье и прыжки с водопада Анхель, сейчас - ты все еще принц. А что им покажет король? То же самое? Даже твой брачный статус для половины населения - повод для возмущения. Оно не сможет остаться таким, каким есть. - Я... - он хотел было возмутиться, но задумался, в итоге так и не сказав того, что изначально хотел. Большую часть времени ему казалось, что отец, даже несмотря на то, что это было скорее решением матери, упрямо настаивающей, чтобы Тони прекращал ломать комедию и играть в подростковую вечную любовь, был всегда против этого брака как такового, и сейчас он усмотрел в словах Гериха X толчок к расторжению оного - для его же блага. Но всего несколько секунд понадобилось ему, чтобы понять, что на самом деле имеет ввиду отец. Его примитивными опасениями здесь и не пахло: все было гораздо серьезнее и, в первую очередь, далеко не для страны, а для него самого. - Я понял. Теперь я понял... - Тебе все еще нужно многому научиться, Генри, чтобы ты смог найти равновесие между своим долгом и своим собственным выбором. Счастьем, если угодно. Может быть во времена абсолютной монархии это было и проще, может быть - тяжелее, - Генрих положил ладони на плечи сына, крепко сжимая - нечастый близкий родственный контакт в королевской семье. - Я просто не хочу, чтобы весь остаток своей жизни ты жалел о собственном выборе. - Я не буду, отец. У него было еще несколько лет, чтобы понять, что для этого нужно, но этого и помощи Тони Старка ему хватило с лихвой.
- Вы оба собрались воспользоваться последним шансом моего нынешнего положения, чтобы потерроризировать напоследок? В притворном гневе Джон всегда забавно сопел, раздувая ноздри и грозно тряс темной челкой, что приводило Хэла и Тони в неизменное умиление и смех. Впрочем, Джон сам к ним присоединился спустя несколько секунд. - Я, между прочим, проверяю, чтобы в знаменательный день у моего любимого братика все было идеально! - отсмеявшись, Хэл действительно начал внимательно осматривать дорогой костюм брата, пока Тони с любопытством изучал мантию, сначала тыкая в нее пальцем, а потом откровенно мацая. - Сколько лет этой штуке? Кажется, шерсть малость... Спокойно-спокойно, Ваше Высочество, я пошутил! - но подушечка возмездия для иголок уже достигла своей цели, вызвав очередной приступ хохота. - Джон, спокойно! На самом деле я пришел сюда не для этого... - Хэл опустил очи долу, а потом просто сграбастал второго принца в охапку, крепко прижимая к себе. - Спасибо тебе... Я никогда этого не забуду. - Еще бы ты забыл, - Джон растнулся в "фамильной" виндзорской ухмылке. - Я тебе обязательно припомню если таковое случится. И только лишь попробуй ослушаться! - Прибереги свой гонор на потом, Джонни - рановато тебе еще еще, -- Тони дружелюбно пихнул Ланкастера в плечо и потащил за собой Хэла. - Если мы не явимся вовремя, твоя матушка откусит нам головы. До встречи на мероприятии, Джон! - подмигнув, оба исчезли за дверью. В зале ходили шепотки, было жарко во всем этом облачении, но Хэлу было легко и счастливо на сердце, где правомерно разрасталась семейная гордость, распухшая только сильнее, когда двери в залу открылись, и все шепотки стихли. Когда-то он думал, что его единственное место - там, в центре внимания этой залы не потому что он таким родилсЯ, а потому так сам для себя решил, но теперь он знает, что решения меняются, потому что меняется сама жизнь, и когда-то то, что было невероятно важным, может просто исчезнуть, раствориться на фоне шепота знакомого голоса на ухо, запаха любимого чужого парфюма и осознания того, что совершенно не обязательно от этого отказываться - можно просто сделать выбор. - Да здравствует король Англии, Иоанн II! - он кричит громче всех, потому что у него никогда не будет повода пожалеть об этом.
My inner song of steel, electricity & disappointment. And yours?
Меньше суток осталось до момента, когда еще один год потеряется на фоне Вечности. Он был веселым, он был грустным. Был тяжелым и невыносимо-контрастно легким рядом с этой тяжестью. За этот год со мной случилось много хорошего и много плохого, и я надеюсь, что новый год принесет мне еще много хорошего, а плохое не повторится) Я желаю вам того же самого, мои дорогие ПЧ и друзья (кого-то из вас я, увы, не могу поздравить лично, а кто-то из вас еще услышит/прочитает меня сегодня :3), чтобы ваша жизнь в новом году была насыщена жизнью как таковой, чтобы ваши "духи-помощники", кем бы или чем бы они ни были, вас не оставляли и всегда готовы были прийти вам на помощь, чтобы ваша духовная сила не убывала, и чтобы все вам было по плечу.
My inner song of steel, electricity & disappointment. And yours?
Играем в сам-себе-психолог и отвлекаемся... Тумблер - прекрасное место, где в огромном количестве произрастают мифы и мемы, и создаются потрясающе укуренные проекты по самым разным фандомам. Главное слово - укуренные. Даже Корона не избежала этой участи, получив Texts from The Drunken Crown - textsfromthedrunkencrown.tumblr.com/ С кое-какими перлами оттуда я хочу с вами поделиться, потмоу что я нигде ничего на дайрях оттуда не видел ни разу, а перлы местами прекрасны х) Пейринги там гладятся, пусть и укуренно - обещаю)
My inner song of steel, electricity & disappointment. And yours?
И еще раз с уже прошедшим Рождеством и пока наступающим Новым Годом х)
Пейринг: Тони Старк/modern!принц Хэл
- Пеппер, а ты знала, что Тони умеет краснеть? - Нет. Как много новых подробностей можно узнать на неформальном корпоративе о своем шефе. Расскажи! - Вовсе и не умею! Это было вино! - Ну конечно, брось заливать! Фил, где там новая порция? Пятнадцать минут уже прошло! читать дальшеВпервые за свои двадцать два года жизни Хэл ощущал настоящее рождественское умиротворение и тепло таинства, о которых пишут в книгах и показывают в пасторальных кинокартинах. Впервые никто вокруг не суетился, не бегал с указаниями, не подыскивал платье попышнее к королевскому родственному слету, не распределял судорожно свои и его обязанности, которые надлежало исполнить как государственный долг в течение тех дней, что останутся до Нового Года (в котором, кстати, тоже "неплохо бы принять публичное участие, Хэл, потому что твой брат не может разорваться на столько мероприятий в один день"), если случится такое несчастье, что после семейного рожденственского ужина он выживет. В этот раз все было совершенно по-иному, и принц в полной мере осознал все прелести своего официального брака. Ничто не могло убедить Тони проторчать все праздники в Англии, и ничто не могло вынудить его отдать Хэла на растерзание королевнутым родственникам, что давало принцу все основания на то, чтобы пожимать плечами в скайпе, превозносить святость семьи перед монаршим долгом и, в итоге, в довершение ко всему, не дать сбежать на праздники гостившему в тот момент в Штатах Джону. Теперь он чувствовал себя прекрасно, в роскошном, просторном коттедже где-то в заснеженных Скалистых горах в просторной гостиной перед камином с чашкой отменного домашнего фирменного глинтвейна от агента Коулсона собственной персоной, ваяющего уже вторую порцию и изжившего всех с кухни во избежание раскрытия секрета. Ох уж эти агенты... Но безусловно, важнее всего было ощущение плеча все еще краснеющего и отнекивающегося, размахивая свободной от принца рукой с пустой чашкой, Старка, которому улыбающаяся задорно Пеппер не верила ни на йоту - она больше не покупается на красноречие своего босса. Ни в жизнь. Самое смешное - они оба это прекрасно знали, но продолжали в том же духе, от чего смотреть на этот спектакль было еще веселее и семейнее. Совсем не то, что чопорный ужин с кровными родственниками... - Хэл, что ты за муж такой? Встань хоть раз на мою сторону! - из абсолютно блаженного состояния с глупой улыбкой на лице принца вывело грозное сопение Старка над ухом и тычок локтем. Он только фыркнул, пряча смешок и теснее прижимаясь к Старку. - Если честно, я уже гожусь только на прилечь на твою сторону, но не думаю, что мое бездвижное тело возымеет на Пеппер хоть какое-то действие, - вино приятно разлилось по телу с концом третьей кружки, и после всего выпитого в активной части вечера алкоголя, кажется, со второй порцией они погорячились. Легкая нега быстро превращалась в тяжелеющую духом Рождества голову, и Хэл уже начал стекать по Старку, наглядно подтверждая свои слова. - Отошел на пять минут в туалет, а тут уже содомия! Люблю праздники! - Иди-ка к черту, братец Джон, - в неловкого от выпитого юного и ржущего над собственной шуткой принца Ланкастерского полетела близлежащая подушка. Сам Хэл с трудом удержался на диване, чуть не расквасив нос о колено механика, присоединившегося теперь к всеобщему смеху. - Кронцпринцу больше не наливать. Давайте-ка, Ваше Высочество, приляжете на мою сторону где-нибудь еще и не будете смущать своим бездвижным телом леди Пеппер, - Хэл даже не сопротивлялся поднимающему его с дивана Старку, только поддержал его шутливый формальный тон. - Прошу нас извинить, что мы откланялись так рано! - он действительно отвешивает недопоклон, пока под дружный смех Тони все-таки не выпихивает его из гостиной.
- Ну что, Высочество, доволен? Хэлу даже интересно, а что Тони ожидает услышать? Это же настолько очевидно... Вместо ответа он только тянется за новым кратким, обжигающим поцелуем благодарности, отрывая спину от деревянной двери, к которой всего пару секунд назад был бескомпромиссно прижат Старком. - Спасибо, - почти не слышно, потому что настолько искренне, что немного страшно себя слышать. - Я мечтал об этом всю свою чертову жизнь... О настоящем празднике с настоящими людьми, с настоящим, вполне ощутимым счастьем и комфортом. С настоящим ощущением свободы делать то, что хочется, а не как положено или в пику тому, как положено. С человеком, которому ты по настоящему отдан душой и разумом. Как многое случается в жизни, стоит лишь раз сойти с протоптанного пути и повестись на пробегающее мимо мгновение. - Хэй... Я правда не думал, что все на самом деле так печально, - Тони прижимается лбом ко лбу принца, заглядывая в глаза - у его у самого расширенные от выпитого зрачки, похожие на две пропасти, в которые сейчас не попадает свет. - Расскажешь подробнее? - Не сегодня, - Хэл улыбается мягко, увлекая Старка в сторону постели с причудливым резным изголовьем. - Сегодня Рождество - не хочется вспоминать об этом, если честно. - Потом, конечно. Только сейчас, сидя напротив него на кровати, Хэл в полной мере осознал присутствие в комнате огромного в тяжелой оправе ростового, искуственно-тусклого зеркала. Занимавшийся отделкой коттеджа хорошо постарался с приданием почти книжных старины и уюта этому месту, и он был благодарен ему, как и Тони, откопавшему это место. Отражение смотрело на него осоловело, но встрепенулось - горячее дыхание обожгло затылок, но уверенная, сильная рука с шершавыми подушечками пальцев, легшая на живот под рубашкой, не дала дернуться от неожиданности. - Ты вообще представляешь, насколько потрясающе ты выглядишь? - от голоса Старка по расслабленному телу бегут мурашки, и в низу живота приятно, сладко дергает, как будто закрываешь глаза и представляешь себе прыжок в бездну. - Более чем, - принц хмыкает частичному отражению Тони в зеркале и тут же шипит от легкого укуса в плечо. - Не вредничай - портишь атмосферу. - Боишься, что во второй раз ни за что не получится? - А это уже будет не моя проблема! Подколки, препирательства - все это только сильнее раззадоривает, как и бестолковое барахтанье в постели, и жадные поцелуи... Кроме утех зеркало отражает для Хэла, украдкой любующегося складывающейся картиной, гирлянду из мишуры, красующуюся над дверью в комнату, пока перед глазами не начинают взрываться фейерверки и хлопушки. Может быть он никогда и не знал, что такое для него настоящее Рождество, но он уж точно может узнать его, когда оно наконец-то случится. И оно случилось.